Разнести повсюду весть (ЛП)

— Я не хочу слышать никаких “но”. Не сейчас. Я принесу тебе раскладушку, и ты можешь прилечь, последить за ним, поспать. Это пойдёт тебе на пользу, а он никуда не денется.

— Хорошо, — сказал я.

— А я позабочусь о твоей матери, когда она приедет, — сказала миссис Ледбеттер. — На этот счёт не переживай, Вилли.

— Она забронировала билет и всё остальное? — недоверчиво произнёс я.

— Она мать, разве нет? — ответила миссис Л.

Глава 88

Отдых

Джексон принёс в палату раскладушку, и я прилёг, думая, что просто немного отдохну, просто закрою глаза на пару мгновений — я не спал двадцать четыре часа. Я время от времени поднимал взгляд на кровать Тони, будто чтобы убедиться, что она по-прежнему там, что он по-прежнему спит в ней, что всё нормально, пищащий кардиомонитор по-прежнему пищит, никаких сигналов не исходит.

За день до этого состояние резко ухудшилось. Мы обнаружили Тони в кровати, его тело охватил жар. По дороге в больницу его тошнило по всей машине. В отделении реанимации, пока мы заполняли документы, его охватили судороги, а температура подскочила до сорока одного градуса. Его быстро увезли на каталке. Остаток дня он то терял, то возвращался в сознание, ворочаясь и стеная в кровати, скуля из глубины горла, сжимая зубы, глядя на нас ошеломлёнными глазами.

Днём начали действовать антибиотики, и он успокоился.

У меня целую вечностью не было таких ужасных дней.

Конечно, я не мог не вспомнить те ужасные дни в больнице с Ноем, у его постели, когда наблюдал, как тело подводит его, как возмущаются аппараты, как медсёстры и врачи бегают туда-сюда, советуясь по графикам, разговаривая на абракадабре, которая не имела для меня никакого смысла, о разорванных венах, отказе органов, уровнях кислорода, противопоказаниях.

Чем сильнее я старался не думать об этих днях, тем больше думал.

Измученный, я закрыл глаза и опустил голову на крохотную больничную подушку, думая, что отдохну минутку или две.

Глава 89

Трудности не позади

— Аааахх!

Я открыл глаза, быстро сел.

Тони смотрел на меня, его глаза были уставшими и полными боли.

— Аааах! — снова простонал он, поднимая руки, махая ими, будто пытался что-то сказать. — Аааах.

Я резко и неустойчиво встал. Я не до конца проснулся, мой разум был затуманен. Я оперся на кровать для поддержки.

— Тони?

Он закусил губу.

Мне хотелось откинуть пластмассовую палатку в сторону, взять его на руки, расцеловать лицо, сказать ему, что всё будет в порядке.

Как ты? — прожестикулировал я.

Он не ответил.

Я просунул правую руку в отверстие с перчаткой, с помощью которого его проверяли медсёстры. Я положил руку на его грудь, улыбаясь.

Он накрыл мою руку своими, сжал мои пальцы через защитный пластик, закрыл глаза.

Я стоял на месте, держа его долгое время.

Он уснул.

Часы показывали, что сейчас два часа дня.

Левой рукой я пошарил в карманах, ища телефон. Я хотел позвонить Джексону, узнать новости о прогрессе, но дверь за мной внезапно открылась, и в палату вошла мама, а следом миссис Ледбеттер, Джексон и Амелия.

— Ох, Вилли, — сразу же произнесла мама, подходя к кровати. — Как он?

— Не уверен, — сказал я. — Я заснул.

— Он стабилен, — сказал Джексон. — Трудности не позади, но он стабилен и, кажется, держится сам.

— Ох, бедняжка, — сказала мама, глядя на него сверху вниз. — Он меньше, чем я представляла. Конечно, я видела только фотографии.

— Его тело не развивается, как должно, — сказал я. — Детям тяжело принимать антиретровирусные препараты.

— Что за ретровирусы?

— Это называется антиретровирусы. Это препараты для его лечения. Для ВИЧ.

— Оу, — произнесла она.

Мама положила руку на горло, казалось, вдруг неуверенная в себе.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Просто я не знакомилась с вашими детьми. Это… но они оба просто очаровательны, разве нет?

— Ты познакомилась с Амелией?

— Конечно, и мы мило поговорили. И ты прав — она напоминает мне Мэри, когда та была в этом возрасте. Ох, ну и язык у той девчонки! Иисус, Мария и Иосиф, ей нравилось доводить маму до истерик.

— Мэри будет на радио, — с гордостью произнесла Амелия. — Она певица!

— Ну, это да, — сказала мама. — Девочка сводила нас с ума этим караоке, с которым играли дети. Какую там песню она пела в день того торнадо? Ты помнишь эту песню, Вилли?

— Мы пели “Счастлив”. Она тренировалась для церковного лагеря.

— Это торнадо разрушил ваш дом, миссис Кантрелл? — спросила Амелия.

— Ох, милая, не называй меня миссис Кантрелл. Звучит так скучно.

— Мне называть вас баба?

— Ох, Боги, нет! Я твоя бабуля. Ты знаешь, что такое бабуля, дитя?

— Никогда не слышала про бабулю.

— Это твоя бабушка, милая. В любом случае, так мы это называем. Все мои внуки зовут меня бабулей, и тебе тоже следует. А если бы мой муж всё ещё был жив, ты бы звала его дедулей, но он мёртв. И, конечно же, другой твой дедуля тоже мёртв. Мне было так жаль услышать об этом, мисс Юнис. Мне очень жаль.

— Открытка, которую вы прислали, была милой, — сказала миссис Ледбеттер.

— Не могу поверить, что ты проехала весь этот путь, — сказал я маме.

Я был впечатлён.

— По тому, как ты порол чушь, я поняла, что должна что-то сделать, — ответила мама.