Разница между нами (СИ)

Он сказал это с отчаянием в голосе, со всем возможным теплом. Но Стилл никогда не умел подбирать правильные слова. Когда он заговорил, Менсер почти поддалась внезапному порыву обнять его, сказать, что готова простить ему что-угодно, но завершение фразы окончательно вышибло почву у нее из-под ног.

— Не нужно себя обманывать. Мне давно известно, что я никогда не займу ее место, и привязать тебя к себе мне не удастся ни жертвами, на которые я уже пошла, ни браком, ни ребенком. Не превращай меня в посмешище, Бен, мне некому что-то доказывать.

Она словно бросила ему это в лицо, постояла еще пару секунд, сверля его взглядом, полным презрения, и, медленно развернувшись, скрылась в доме.

Стилл пытался заставить себя пойти за ней, но знал, что сейчас не сможет ничего исправить. Ему казалось, что теперь Ленц отвернулась от него навсегда, но ее прекрасная душа была непостижима для той примитивной субстанции, которой обладал он сам. В тот же вечер она сама пришла к нему, села у его ног и, уронив рыжеволосую голову к нему на колени, искренне разрыдалась от собственной глупости. Бен прижимал ее к себе, целовал трясущиеся бледные руки и клялся то ли ей, то ли самому себе, что позволяет этой девушке плакать в последний раз.

========== Глава 19: Весной, летом, осенью ==========

***

Через месяц, когда уже был видел живот, Бенджен наконец осознал, что Менсер действительно беременна, что всё это не жестокая шутка и что скоро он станет отцом. Он пробовал это слово на вкус, часто повторял его, пытаясь представить себя в этой непривычной роли, неизбежно вспоминал о тысяче опасностей, которые будут ждать этого ребенка. И всё отчетливее убеждался в том, что он не сможет защитить его, а значит никогда не выполнит своих обязанностей.

Помня о том, как сестра едва не умерла при первых родах, Стилл представлял себе беременных женщин слабыми, нуждающимися в опеке и помощи существами, но Ленц, как всегда, не оправдывала его ожиданий. Она оставалась такой же энергичной и жизнерадостной, материнский инстинкт сделал ее еще увереннее и продуктивнее. Она продолжала работать, потому что привязалась к детям в школе, и опасалась, что с появлением ребенка у нее не останется для них времени, а кроме этого занималась устройством дома и созданием детской.

Беременность была ей к лицу. Прикрытая легкими светлыми простынями, она выглядела невинной и еще более женственной и нежной, чем обычно. Румянец совсем не сходил с ее щек. Бенджен поднялся на ноги, пружины под ним скрипнули, и этим он разбудил ее.

— Доброе утро, — она подала голос сквозь мягкие подушки, но Бен услышал, что Менс улыбается.

— Будешь завтракать? — в ответ послышалась согласное мурчание.

Победитель поднял с земли шорты и, протирая заспанные глаза, отправился в кухню. На плите сестра оставила блины, которые все еще оставались теплыми, так что ему нужно только щедро полить их малиновым джемом и заварить травяной чай.

Они позавтракали вместе, а после Бен провел девушку в школу. Стилл не решался сказать, что это ему не нравится, потому что знал, что Менсер — не Жаклин, одно его слово — и она непременно послушается, а после он даже не заметит, если это сделает ее несчастной. А это непременно произойдет, потому что он, как не старался, не мог стать примерным спутником жизни.

Большую часть дня Бен проводил в своей комнате, что теперь превратилась в кабинет, сидел за книжками, разбирал архивные записи, которые ему время от времени передавали из столицы, следил за всеми новостными каналами, надеясь ухватить там что-то, предвещающее беду. И всё время бросал взгляд на стену, где все еще висел рисунок с Жаклин, и никак не мог перестать представлять жизнь, в которой его ребенка вынашивает она. Он тосковал по своим галлюцинациям, от их отсутствия он не казался себе более здоровым, появилось чувство, что не хватает чего-то необходимого.

Ленц наслаждалась каждым мгновением беременности, дружелюбно отвечала на вопросы зевак, часами ворковала, поглаживая живот, любое движение ребенка вызывало у нее восторг, но при этом она с нетерпением ждала его появления на свет. Бен же не знал, чего от этого ожидать, он боялся. Чувство вины перед Менсер за ее отца, за то, что он любит ее недостаточно сильно, за то, что он не такой хороший человек, какого она заслуживает — всё это породило в нем странное отношение к ребенку, он опасался, что не сможет любить его так сильно, как следует, что не станет хорошим отцом, что Менсер заметит это и возненавидит его. Этот страх несознательно побудил его быть внимательнее к ней, проводить с девушкой больше времени и опекать ее, как ребёнка. Бенджен раздражался, когда Джуд и Кай донимали ее, с ужасом воспринимал малейшее проявление недомогания или токсикоза. Словом, превращался в параноика. Ленц это забавляло, она наконец почувствовала себя нужной, она все еще не видела в его глазах того пылающего влюбленного пламени, которое не потухало в ее собственных, но его забота успокоила ее.