Разноликая магия

Не менее бесспорно и то, что средства массовой информации в капиталистических странах активно содействуют широкому распространению первобытных и средневековых суеверий. Только в США пропагандой, например, астрологических суеверий занимаются 1250 массовых газет, а 90 процентов западногерманских периодических изданий регулярно публикуют репортажи своих журналистов из колдовских пещер, помещают рекламные объявления самих колдунов, интервью с ними, их фотографии и т. д.

Ограничиться, однако, при ответе на вопрос о причинах воспроизводства религиозно-магических суеверий в странах Запада одной только заинтересованностью господствующих классов «в поддержании и углублении социальной пассивности масс» путем распространения и пропаганды веры в сверхъестественное через каналы средств массовой информации — значит оказаться в плену теории, согласно которой «религия возникает тогда, когда первый обманщик встречает первого дурака». В действительности же у нынешнего бума вокруг магии, мистики, оккультизма на Западе имеются более глубокие корни. Как пишет Ю. А. Левада в книге «Социальная природа религии», «самые нелепые и внутренне противоречивые мифологические конструкции, самые «дикие» ритуальные действия нередко представляются людям нужными, поскольку существует независимая от их воли и сознания общественная потребность в данном типе религии» (30, 67).

Причины воспроизводства иллюзорно-фантастических верований в классово-антагонистическом обществе связаны прежде всего с социально-экономическими, социально-политическими условиями жизни людей, общества в целом. Именно в них кроются и подлинные корни нынешнего расцвета веры в сверхъестественное, в судьбу, мистику, магию в целом, корни тяги людей к иррациональному. Именно в этом контексте и следует рассматривать нынешний интерес западного обывателя к магии и оккультизму.

Ведущей чертой современного капитализма продолжает оставаться стихийность развития частнособственнического общества, причем ныне это господство стихии отличается особо катастрофическим характером. Ход событий, от которых зависит жизнь миллионов людей, их счастье, здоровье, спокойствие и благополучие, все более и более становится неуправляемым, иррациональным. «Страх перед будущим» — этими словами охарактеризовали французские социологи результаты недавней массовой анкеты о том, что ждет их соотечественников в ближайшие два десятилетия. 49 процентов опрошенных ответили, что они ожидают дальнейшего понижения жизненного уровня, 70 процентов уверены, что безработица примет катастрофические масштабы, 83 процента считают, что ближайшие два десятилетия принесут стране рост преступности и наркомании.

Иррациональность развития капиталистического общества, пронизывая все сферы общественной жизни, подавляет человека. Основной формой проявления несвободы здесь выступает повседневное господство над людьми товарно-денежных отношений. В капиталистическом обществе человек перестает быть самоцелью и становится лишь средством для обеспечения экономических интересов другого человека или безличной гигантской экономической машины. Дарования, способности, мускулы, даже сам мозг производителя становятся товаром, купля и продажа которого полностью оказываются зависимыми от стихий капиталистического производства. «В современном буржуазном обществе,— пишет Ф. Энгельс,— над людьми господствуют, как какая-то чуждая им сила, ими же самими созданные экономические отношения, ими же самими произведенные средства производства» (1, 20, 329).

Господство товарно-денежных отношений над человеком в условиях капиталистического общества проявляется и в бессилии его изменить принудительный характер труда, низводящего его, по выражению Ф. Энгельса, до состояния животного (см.: 1, 2, 352). Труд в условиях капитализма лишен творческого элемента, человек-труженик превращен в «винтик» производства. Уделом производителя в условиях частнособственнической экономики является состояние придатка производственного процесса, а само производство выступает прежде всего в качестве потребления рабочей силы капиталом. Следствием такого положения является «то, что многие люди утрачивают сознание своей индивидуальности и самоценности... и вместо последних у них остается лишь сознание собственной неполноценности и чувство самоунижения... Это, естественно, очень часто переживается человеком как внутренняя трагедия, порождая самые болезненные явления, самые разрушительные последствия для его личности» (19, 202).