Разоблачение

С трудом мне удалось вытолкать соседа за дверь. Но только я подставил к люстре стремянку, как в квартиру влетел краснощекий, запыхавшийся мальчик.

– Телеграмма, – крикнул он и, с интересом оглядев комнату, остановил взгляд на стремянке.

Я выхватил из рук посыльного телеграмму и, выпихивая мальчика из комнаты, забормотал:

– Иди, иди… Дела у дяди… Иди с Богом!

– Глаз достаете?» – понимающе кивнул мальчик. – Хотите, помогу?

Избавившись от назойливого парня, я залез на стремянку и, потянувшись за глазом, вспомнил, как на четвертом курсе Университета (который я так и не закончил, но об этом – потом) Джейн позвала меня и Джо помочь ей повесить радио. Девушка хотела, чтобы радио находилось обязательно под самым потолком. Она говорила, что чем выше радио повесить, тем лучше будет слышно.

– А как ты собираешься переключать программы? – спросил Джо.

Джейн задумалась.

– Можно шваброй, – помог я девушке.

– Ладно, – сдался Джо, – Пит, тащи стремянку.

– У нас нет стремянки, – растерянно сказала Джейн.

Джо начал что-то говорить, но вместо этого сказал:

– Пит, подсади меня.

– Эй! – через минуту возмущенно крикнул он. – Ты что делаешь?!

– Подсаживаю, – ответил я.

– Ты уверен, что делаешь именно это?

– Мальчики, не ссорьтесь! – попросила Джейн и, поднявшись на цыпочки, протянула Джо радио.

Кто же знал, что в эту коробочку величиной с «Walkman» напихано столько всего, что все радио стал равняться весу небольшой переносной радиостанции.

Джо этого точно не знал. Он взял радио, и в следующий миг я почувствовал странное ощущение в области затылка. Потом на меня спланировал молоток. Следом посыпались гвозди. Мне стало трудно стоять, и я упал. Сверху рухнул Джо. Джейн, видимо, решила, что это новая игра и прыгнула на спину Джо.

***Господи, ну к чему он все это рассказывает? Мало того, что абзац является плагиатом, так еще и скучным плагиатом.***

– Можно войти? – из задумчивости меня вывел вкрадчивый голос инспектора Синклера.

– Минутку! – крикнул я, но, оказалось, что полицейский уже вошел, и теперь внимательно смотрит на меня, стремянку и люстру, с которой я так и не снял левый глаз.

– Что вы там делаете? – спросил Синклер.

– Плафон чищу, – ответил я, стараясь загородить люстру своей потной спиной.

– Слезайте! – сказал Синклер. – У меня есть несколько вопросов к вашей матери. Кстати, где она?

– В деревне! – совершенно не соображая, что говорю, ответил я.

– В деревне? – удивился инспектор, – в какой деревне? Почему?

– У нас там домик, – обреченно соврал я, – тихий такой домик. Куры, овцы… Молоко парное, яички…

– Яички? – заинтересовался Синклер, – и что вы с ними делаете?

– Яичницу! – машинально ответил я.

– Хватит молоть чепуху! – вспылил полицейский. – Слезайте со стремянки. Мне нужно, чтобы вы сказали, кто, по-вашему, был заинтересован в исчезновении Паркера.

Господи?! А почему он спрашивает об этом меня? Несомненно, он подозревает. Но кого? В чем?

– Инспектор, а можно остаться наверху? – попросил я.

– Черт с вами, оставайтесь! – махнул рукой Синклер и, немного помолчав, добавил: – У меня складывается ощущение, что Вы специально там стоите.

«О, Господи! Дьявол! Истинный дьявол».

– Что вы, – воскликнул я, – совершенно случайно. Я шел, пыль вытирал, вижу – ступенька…

Синклер открыл рот, но ничего не сказал. Так и остался с открытым ртом. На голове у инспектора попугай медленно откладывал яйца.

***Это уже выше моего понимания. Перехожу к следующей главе.***

Глава 5. Они кусаются как комарики, с той лишь разницей, что комарики сначала не оглушают тебя кувалдой

Совершенно потерянный, я шел по улицам Дублина, не замечая, куда иду, не зная – зачем. Холодный свет заходящего солнца был неярок и утомителен. Прохожие попадались редко. Все вокруг дышало ледяным спокойствием, которое, казалось, в следующую секунду может взорваться криками и неразберихой. И это случилось. Я увидел, как на противоположной стороне улицы редкий прохожий начал обижать девушку. Жертва была пьяна. Я сразу это почувствовал по резкому запаху виски, которым был буквально пропитан воздух. К тому же девушка шла на голове и очень шаталась.

«Несчастная, – с состраданием подумал я, – что ожидает ее на этом скользком пути порока»?