Разоблаченная

‒ Девочки. По поводу секса. Это не все. Калеб... он как бы тренирует их. В сексуальном плане. Я знаю, как они становятся Спутницами и Невестами... они знают, как угождать. Как быть асами в сексе, чтобы мужчинам нравилось.

Логан часто моргает.

‒ Боже. Под «тренирует» ты имеешь в виду, что он всех их трахает, называя это «обучением»?

‒ Есть и настоящие уроки. Еженедельный отчет, оценивание. Методики.

‒ Значит, клиентам не разрешается трахать девушек, потому что они принадлежат Калебу. ‒ Хоть это и сформулировано, как вопрос, но звучит с утвердительной горечью.

‒ Однажды я спряталась во время такого «урока» под кроватью Рейчел, ‒ шепчу я.

‒ Имеешь в виду... ты оказалась там случайно? Подслушивала, пока Калеб занимался сексом с другой девушкой? – спрашивает Логан.

Я киваю.

‒ Правильно. ‒ Я тяжело сглатываю. ‒ Потом однажды, когда я навещала Рейчел, поскольку мы были своего рода подругами, и мне был нужен кто-то, кроме Калеба, с кем можно поговорить. Он появился у нее и поймал меня за подглядыванием. Подслушиванием. Поэтому он... заставил меня смотреть, пока он... кончал. С Рейчел.

‒ Изабель. Боже. ‒ Логан потирает лицо обеими ладонями. ‒ Все так сложно и запутано.

‒ Позже я призналась ему, что меня смущала разница в том, как он обращался с Рейчел, и как со мной. Он многое делал в отношении нее и с ней, чего никогда не делал со мной. И я не... не говорила, что хотела бы испытать все это, просто, что меня это сбивало с толку. Он говорил ей, и делал с ней в сексуальном плане то, что... ‒ Я замолкаю на полуслове и начинаю заново. ‒ Поэтому в следующий раз, когда мы с ним увиделись, он сделал то... о чем я тебе только что рассказала. Что было именно тем, что я слышала и видела в его отношениях с Рейчел.

Я не могу обличить в слова свое замешательство. Злость. Тот факт, что части меня понравилось то, что со мной делали. Именно эта часть меня страстно желает тех минут слабости, подчинения, власти, доминирования, порабощения. Я ненавижу эту часть себя, и не могу сказать правду.

Но Логан, ох... он видит. Его глаза, кристально ясные и голубые, всматриваются в меня, словно скальпель разрезает салфетку. Раскрывая меня и обнажая мои секреты для его понимания.

‒ Изабель, ‒ его голос пропитан нежностью. Пониманием. ‒ Нет ничего такого, чтобы ты ни сказала, ни сделала, и никакая правда не изменят того, что я чувствую к тебе. Понимаешь?

Я не могу двигаться, дышать или что-то чувствовать, а тем более говорить. Пытаюсь кивнуть, пытаюсь показать ему свое одобрение. Но получается только лишь всхлипнуть и качнуть головой. Я зажмуриваю глаза, опускаю голову, обхватываю себя руками вокруг талии.

‒ Ты наблюдала, и тебе было интересно, ‒ его голос отдается шепотом в ухе. ‒ Ты видела, чем он занимался с другой девушкой, и тебе было интересно.

Я киваю. Я должна сказать ему правду, пусть и постыдную, отвратительную, унизительную.

Логан продолжает раскрывать секреты, которые я не в силах озвучить:

‒ Ты не... хотела этого. Но тебе было интересно. А Калеб ‒ проницательный сукин сын. Он легко читает людей, как ты читаешь книги. И он это видел. Видел твой интерес. И он ‒ коварный ублюдок, поэтому воспользовался этим против тебя. Использовал твой интерес как оправдание, чтобы испробовать подобное на тебе и заставить тебя считать, что ты сама просила этого. Возможно, даже хотела, и просто не знала, как обличить это желание в слова. Словно это ты сама виновата, а не он.

Я задыхаюсь. Кислород не поступает к моему мозгу. Мысли, словно мотыльки, порхают самоубийственными кругами вокруг раскаленной лампы. Как он мог знать? Как могут мужчины так легко заглядывать мне в душу? Неужели мои мысли, желания и эмоции появляются на лбу для их обозрения?

Я отворачиваюсь. Логан у меня за спиной, его рука на моем плече, и он шепчет мне на ухо:

‒ Эй. Поговори со мной, Из.

‒ И что сказать? ‒ говорю я в пустоту перед собой и не поворачиваюсь лицом к Логану, ‒ Что ты прав? Хорошо. Ты прав. И он тоже. Мне... было интересно. И я частично хотела этого. Просто... не так, как он это сделал. Я не хотела унижения. С ней это казалось взаимным. Возможно, он учил ее, но в их взаимодействии, сексуальном, была двойная направленность. И... Боже, так тяжело рассказывать об этом, особенно тебе. Но между мной и Калебом все казалось... однонаправленным. Он делал со мной то, что хотел, а я ему позволяла. И хотела этого... не знаю, как это сказать. Мне хотелось быть активной участницей, а не просто... бездушной куклой для его нужд. А все, что я получила из-за своего интереса, ‒ это то, что меня опять использовали, но иным образом.

‒ Что ты чувствовала между нами? Тобой и мной только что?

‒ Чувствовала, что у нас и впрямь есть «мы». Всегда так было. Я всегда чувствовала, что я с тобой, что ты смотришь только на меня. Ты... хоть вы оба смотрите на меня, но видишь меня лишь ты. Тебя заботит, кто я такая. Тебе интересны мои нужды.

‒ В отличие от Калеба.

Мне лучше бы помолчать, прежде чем я смогу подобрать нужные слова.