Разоблаченная

Странно, что я помню ту встречу. Ты разбудил меня, когда я крепко спала в три часа ночи, вытащил на кухню, сорвал нижнее белье и бросил его на стол, а потом трахал меня до тех пор, пока не кончил. После чего ты оттолкнул меня, схватил мое нижнее белье и затолкнул его в свой карман. Выпил последнюю «Doppio macchiato» и ушел, даже не обернувшись напоследок. Я вернулась ко сну, и к следующему утру все это казалось сном, который легко забыть.

На столе возле окна стоит хрустальный графин, наполненный чем-то янтарным. На нем искусно изготовлена виньетка, а сам стол ‒ маленький, круглый, из черного дерева, на котором стояли хрустальный графин и два одинаковых бокала на серебристом поддоне. Стол прислонен к стене между двумя окнами во всю стену. Рядом два мягких кресла, поставленные под острым углом к столу, и у каждого кресла есть еще крошечный столик возле подлокотников, на которых расположились хрустальная пепельница, серебряные кусачки для сигары и светильник в виде факела. В метре от них, между другой парой окон, был еще один маленький стол, с двумя прямоугольными коробками на стеклянной столешнице. Сигары. Я открываю коробку и вынимаю одну. Я беру ее и наливаю немного виски в бокал. Представляю, как ты проделывал это тысячи раз.

Я обрезаю конец сигары кусачками, сажусь за столом неподалеку, кладу свежеобрезанный конец на свои губы и поджигаю, закручивая сигару, и раскуриваю так, как ты когда-то. Курить оказывается весело, я набираю полный рот дыма и смакую. Плотный, едкий, почти сладкий. Выдыхаю. Гоняю дым во рту и выпускаю его наружу струйкой. Играюсь. Я пробую потягивать скотч. Раньше я уже так делала. Я думаю о Логане, гоняя жидкость по рту, а затем проглатывая ее.

Я жду тебя точно так же, как и ты часто ждал меня, скручивал сигару и выпускал дым змейкой к вентиляции, что хитро спрятана на потолке, со стаканом скотча в руке. Задумчивые черные глаза, смотрящие на движение по дороге на закате или рассвете. Кажется, что время не влияет на тебя. Ты все тот же на заре, что и в полночь, всегда одновременно и идеальный, и тихий, и сильный, и напряженный.

Лифт со свистом открывается. За отъехавшей дверью оказываешься ты. Горло перехватывает, во рту пересыхает. Ты без рубашки и потный, в облегающих черных спортивных брюках, эластичные манжеты которых на коленях, и белоснежные носки, выглядывающие из-за края спортивной обуви. Твоя мускулистая грудь покрыта блестящим потом, бусинки которого скатываются с груди, блестят на бицепсе, еще одна бегущая с волос на виске вниз к однодневной щетине. Твоя грудь быстро вздымается. От ушей идут провода, соединяются под подбородком и тянутся до мобильного телефона, который ты держишь в руке. Ты быстро говоришь на свободном китайском, как только входишь, и твои глаза находят меня. Я принимаю за улыбку тот мимолетный блик, который появляется на твоем лице и снова сменяется пустотой.

Даже полуголый и потный ты ‒ произведение искусства, идеальное и даже возможно специально изготовленное, чтобы ублажать женский взгляд. Раздражать женское либидо.

Я сделала большой глоток виски, чтобы успокоить нервы, выдыхаю, когда ты подходишь, все еще говоря по-китайски. Ты стоишь в полуметре от меня, а я чувствую запах твоего пота. Человек на другом конце провода начинает говорить, судя по твоему сосредоточенному молчанию, ты нагибаешься, берешь мой бокал и допиваешь скотч.

Жестом ты показываешь мне на бутылку и стакан, будто я твоя прислуга, отправляешь меня наполнить бокал властному императору.

И я послушно наполняю бокал, но возвращаясь к столу, сама выпиваю его и смотрю на тебя. Я кладу сигару себе в зубы, обнажаю их, так как совсем не ожидаешь от леди, и закрываю кусачки колпачком. Ты поднимаешь подбородок, и твои глаза бешено вспыхивают. И ты видишь. Видишь, что я больше не боюсь.

Ты отворачиваешься, отправляешься на кухню, говоря несколько злобно звучащих слов по-китайски, потом снова слушаешь и достаешь две бутылки воды из холодильника. Ты выпиваешь одну из них залпом, продолжая слушать. Говоришь пару предложений, делаешь паузу и слушаешь, говоришь еще немного и медленно выпиваешь вторую бутылку.

Ты полностью игнорируешь меня, да? Меня это вполне устраивает. Я сажусь у окна и смотрю на Манхэттен, выпивая второй стакан виски и ощущая тепло первого. Курю сигару. Особо не заморачиваюсь на построении мыслей, понимая, что чтобы я не подумала ‒ ты скажешь, это неправда, ложь. Ты непредсказуем.

Наконец, ты издаешь несколько звуков, похожих на фразу «до свидания», касаешься экрана смартфона, выключая его, и мы на мгновения в полной тишине. Допиваешь воду.

Поворачиваешься ко мне.

‒ Доброе утро, Изабель. ‒ Голос раздается из кухни, далековато от того места где сижу я.

‒ Доброе утро, Калеб.

‒ Не рановато ли для скотча?

Его голос такой спокойный, бархатный, просто гипнотический. И тебя как будто затягивает в воронку, на дне которой тьма, тайна и опасность.

Пожимаю плечами.

‒ Я еще не ложилась, поэтому для меня не рано, а поздно.

На этом твое лицо ожесточается.

‒ Ясно. Как там Логан?