Разоблачённая демократия

В последние годы некоторые представители интеллигенции (учёные и бывшие радикалы) попытались возродить прямую демократию в качестве идеала и установить её как жизнеспособную альтернативу представительной демократии. Их напряжённые усилия были интересны только им самим. У них ничего не получилось, как минимум, по двум причинам.

Первая причина заключается в том, что в самом деле «нет никаких оснований полагать, что когда-либо существовала городская, по-настоящему прямая демократия или даже адекватная, приближенная к ней модель. Каждый известный случай включал в себя значительную примесь представительной демократии, которая обычно, раньше или позже, подчиняла себе <прямую> демократию там, где она не устраняла её полностью».14 Здесь нет возможности подробно остановиться на этой теме, но свидетельств достаточно.15 Прямая демократия это всего лишь абстрактный идеал, фантазия на самом деле, не основанная на историческом опыте. По словам Жан-Жака Руссо, который ошибочно считается защитником прямой демократии, «каким бы ограниченным в своих размерах ни было Государство, гражданское общество в нём всегда слишком многочисленно, чтобы им могли править все его члены».16

Вторая причина в том, что основные возражения против представительной демократии также справедливы в отношении прямой демократии, даже если последняя рассматривается как идеальная форма чистой мажоритарной демократии. Одни возражения относятся к представительной демократии, другие – к прямой, но большинство относится к обеим. Оснований более чем достаточно, чтобы отклонить все разновидности демократии. Давайте же рассмотрим некоторые из этих возражений.

Возражения по поводу демократии

1. Большинство не всегда право.

Как говорили (среди многих других) Пьер-Жозеф Прудон, Генри Дэвид Торо, Михаил Бакунин, Бенджамин Такер, Эррико Малатеста, и Эмма Гольдман – и найдётся ли кто-то несогласный с этим? – демократия не гарантирует верных решений. «Особенное в большинстве то, что оно не меньшинство».17 В цифрах нет силы, или, скорее, в цифрах нет ничего, кроме силы. Партии, семьи, корпорации, профсоюзы, почти все добровольные ассоциации по своему собственному желанию являются олигархическими.18 Более того, в прямых или представительных собраниях, в избирательных округах и в законодательных органах, все находящиеся там – это меньшинство, подавляющее меньшинство, по сравнению с количеством делегирующих их регионов. Даже математически доказуемо (но не мной), что большинство в этом процессе порождает неэффективные, социально расточительные, более или менее обречённые на провал решения.19

Кроме того, в конце концов, почему вы или кто-либо другой должны принимать решения, которые по вашему мнению неверны? Очевидно, что качество принимаемых решений имеет отношение к качеству процесса принятия решений.

2. Демократия вопреки обещаниям не позволяет каждому человеку влиять на решения, затрагивающие его лично, потому что человек, голосовавший за проигравших, не имел никакого влияния на это решение.

Как писал Генри Дэвид Торо: «…меньшинство бессильно, когда подчиняется большинству; тогда оно даже и не меньшинство».20 Оно, по сути, бессильно, оно ничто. Томас Гоббс предвидел возражение Торо: «…если же представительство состоит из многих людей, то голос большинства должен быть рассматриваем как голос всех. Ибо если меньшинство высказывается (к примеру) утвердительно, а большинство – отрицательно, то число высказавшихся отрицательно более чем достаточно, чтобы покрыть число высказавшихся утвердительно, и, таким образом, оставшиеся избыточные отрицательные голоса являются единственными голосами представительства».21 «Численное большинство – пишет Джон Калхун, – это самая настоящая единоличная власть, и оно исключает высказывающих противоположное мнение так же, как и абсолютная власть одного человека или нескольких».22

3. Демократия, особенно в небольших избирательных округах, приводит к бесправию постоянного меньшинства, которое при демократии остаётся в том же положении, что и при деспотизме.