Разобранные

Девочка успокаивается, и все, что случилось за день, неожиданно наваливается на них… Коннору кажется, что веки налились свинцом, но позволить себе уснуть он не может: они все еще в опасности. Наверное, они всегда будут в опасности. И он не может сейчас отпустить свой контроль. Перед глазами все плывет, а мысли устремляются куда-то вдаль. Интересно, думает он, родители продолжают меня искать, или ищут только полицейские? Он вспоминает Ариану. Как бы все сложилось, если бы она пошла с ним, как обещала? Их бы поймали в тот же вечер, вот что. У Арианы, в отличие от Рисы, опыта выживания нет. Она не так решительна, и смекалки Рисы у нее нет и в помине.

Вспомнив Ариану, Коннор чувствует, как на него накатывает волна грусти. Он скучает по ней, но не так сильно, как ожидал. Как скоро она его забудет? А другие? Это произойдет быстро. С теми, кого отдали на разборку, всегда так.

Коннор знал ребят, учившихся в его школе и исчезнувших в одночасье. За последние два года их было немало. Однажды они просто не приходили, и все. Учителя говорили, что они «уехали» или «в списках больше не значатся». Но это были лишь условные обозначения. Все знали, что за ними скрывается. Их друзья говорили, что это ужасно, и горевали, но недолго, день или два, а потом забывали. Те, кого отдали на разборку, не погибали геройски и их не оплакивали. Они исчезали, как исчезает пламя свечи между пальцев – тихо и быстро.

Наконец пожилой привередливый джентльмен ушел, и Соня присоединяется к Коннору и Рисе.

– Значит, вас хотели отдать на разборку и вам понадобилась помощь?

– Да. Может быть, немного еды, – говорит Коннор, – и место, где можно поспать хотя бы пару часов. Потом мы уйдем.

– Мы не хотим быть обузой, – присоединяется к нему Риса.

– Как бы не так! Вы создаете неприятности всем, кто попадается на пути. И не просто неприятности, а настоящие проблемы. С большой буквы «П», – возражает Соня, тыча палкой в сторону Рисы. Высказавшись, она опускает трость и продолжает говорить уже более спокойным тоном: – Впрочем, вашей вины в этом нет. Вы же не просили рожать вас, как и отдать вас на разборку.

Соня смотрит то на Коннора, то на Рису.

– Если хочешь уцелеть, дорогая, – говорит она Рисе безапелляционно, – тебе нужно забеременеть от него снова. Будущую мать они на разборку отдавать не станут, а значит, у тебя в запасе будет еще девять месяцев.

У Рисы падает челюсть. Она силится что-то сказать, но не может. Коннор чувствует, как кровь приливает к лицу.

– Она не рожала… – пытается объяснить он срывающимся голосом. – Это не ее ребенок. И не мой.

Соня задумчиво смотрит на него, потом внимательно на ребенка.

– Не ваш, да? Что ж, тогда понятно, почему ты не кормишь грудью.

Она неожиданно разражается громким отрывистым смехом, услышав который Коннор и маленькая девочка вздрагивают.

Риса не пугается, она лишь слегка раздосадована тем, что ребенок перестал есть. Приходится снова повторять манипуляции с указательным пальцем и ложкой, чтобы привлечь внимание малышки к еде.

– Так вы нам поможете или как?

Соня поднимает палку и хлопает ей Коннора по плечу, потом указывает ею на огромный чемодан, облепленный наклейками таможенных служб всего мира.

– У тебя хватит сил принести сюда эту штуку?

Коннор встает, гадая, для каких целей Соне понадобился чемодан. Ухватившись за ручку, он сдвигает тяжелый кофр с места и с трудом двигает чемодан по истертому персидскому ковру.

– Не слишком много сил у тебя, да?

– А я и не говорил, что много.

Мало-помалу Коннору удается перетащить громоздкий чемодан туда, где стоит Соня, но, вместо того чтобы открыть его, пожилая леди садится на него и начинает массировать лодыжки.

– Так что же в нем? – спрашивает Коннор.

– Письма, – отвечает старушка. – Но дело не в том, что в нем. Важно то, что под ним.

Концом палки Соня отбрасывает ковер с того места, где стоял чемодан, и Коннор с Рисой видят крышку люка с массивным медным кольцом вместо ручки.

– Давай, – говорит Соня, указывая на люк концом палки. Коннор вздыхает и берется за кольцо. За откидным люком скрывается крутая каменная лестница, ведущая в темноту. Риса отставляет в сторону миску и кладет малышку на плечо, чтобы дать ей возможность срыгнуть. Покончив с этим делом, она подходит к Коннору и встает на колени рядом с люком.

– Это старый дом, – говорит Соня. – Его построили давно, еще в начале двадцатого века, когда в стране впервые был введен сухой закон. Там, внизу, прятали выпивку.

– Выпивку? – переспрашивает Коннор.

– Алкоголь, Господи! Нет, вы какие-то все одинаковые, ваше поколение. Невежды с большой буквы, вот так!

Ступени на лестнице крутые и неровные. Сначала Коннор думал, что Соня отправит их вниз одних, но хозяйка сама вызвалась показать им, что находится внизу. Она спускается не спеша, но кажется, что по лестнице она идет увереннее, чем по ровному полу. Коннор пытается поддержать старушку под локоть, но она негодующе стряхивает его руку, награждая вдобавок сердитым взглядом.

– Я что, кажусь тебе немощной?

– Ну, вообще-то да.