Разочарованные (СИ)

Гермиона же сначала подняла руки, чтобы то ли оттолкнуть слизеринца, то ли чтобы прижаться к нему в ответ. Но затем ее руки бессильно повисли вдоль туловища.

Первой мыслью, что пронеслась у девушки в голове, было то, что они совершают ошибку. Второй мыслью было то, что ей страшно от того, что будет дальше. И третья мысль, которая испортила их поцелуй – поцелуй был не такой требовательный, как ей хотелось. Тео был… не Малфоем.

Одинокая слезинка скатилась из уголка глаза, когда Гермиона поняла, о ком она думает и в какой момент. Стало очень обидно за Тео, и Грейнджер уже не могла сдержать слез. Теодор почувствовал соленый вкус на губах, но не мог отстранится именно сейчас, когда вкладывал в поцелуй столько нежности и заботы.

Книга, что Тео неловко прижимал локтем к себе, упала с громким стуком, заставляя двоицу разорвать их поцелуй. Тео прислонился лбом к ее голове, настолько она была маленькой, и пытался дышать ровно. Обоим было страшно смотреть друг другу в глаза.

– Гермиона, – хрипло произносит Теодор. – Я…

– Я, пожалуй, пойду, – Гермиона выбирается из кольца его рук. Взяв свои записи, она поспешно ретируется с места поцелуя.

Как только библиотека оказывается далеко позади, Гермиона бежит в спасительную темноту своей спальни. Кровь приливает к ушам, заглушая робкий внутренний голосок, что тихо что-то нашептывает Грейнджер.

Гермиона стремительно влетает в гостиную и замирает, вытаращив глаза на присутствующих.

– Ты! – подлетела она к Джинни, что сидит рядом с Блейзом. – Я думала, мы друзья, Джинни. Но ты такая же, как и они, – девушка делает какой-то непонятный жест в воздухе.

– Ты! – девушка больно тычет в грудь Блейза, который встал с дивана, когда она зашла. – Вот от тебя я такого не ожидала.

Блейз пытается оправдаться и сказать, что он тоже пал жертвой коварного плана Джинни, но едва он успел открыть рот, как Гермиона жестом показывает ему молчать.

– Ну а ты, – поворачивается Гермиона к Малфою. Ей так много хотелось высказать ему в лицо, но она чувствовала себя такой разбитой, что предпочла не лезть в перепалку, заведомо зная, что проиграет ему. – Ты все испортил, Малфой, – горько заканчивает она. Пока новые слёзы не прочертили дорожки на ее лице, Гермиона быстро поднимается к себе, наложив несколько заклинаний на дверь, чтобы ее никто не побеспокоил.

Каждую ночь Гермионе снился белый туман, и эта ночь не стала особенной, за исключением того, что сегодня Гермиона сама ждала его и молила, чтобы он унёс ее как можно скорее. Веки тяжелели, и Гермиона физически ощущала, как холод обволакивал ее тело. Она уже не убегала от прохлады тумана, а шла в нем, словно они были старыми друзьями. И все было хорошо, но туман ей шептал такое знакомое – не плачь, ты такая красивая.

Также, как она искала встречи с Малфоем прошедшие две недели, с таким же усердием Грейнджер избегала Нотта. И у нее прекрасно получалось это. Уже на третий день она смогла восстановить душевное равновесие, за исключением двух «но».

Во-первых, ей пришлось отказаться от вечерних походов в библиотеку. Она не была готова к объяснениям с Тео, поэтому трусливо избегала его.

А во-вторых, это Малфой. Гермиона не имела понятия, но ей было до чертиков интересно знать, где он пропадал эти дни. Гермиона не имела представления, почему ее злит это, но воображение то и дело подсовывало ей пикантные сцены с участием его шлюх. Именно шлюх, потому что Грейнджер не сомневалась, что у него их несколько.

Ещё недавно она его искала, и вот сейчас он был буквально повсюду, беся ее своим присутствием. Он больше не пропадал надолго и даже провёл с ней одно дежурство, на котором они и слова не сказали друг другу. Воздух в ванной комнате вновь наполнился его запахом, и Гермиона жаждала выплюнуть легкие, лишь бы избавиться от этого тягучего и терпкого аромата, который пропитал ее насквозь.

Настал четверг, и Макгонагалл сообщила всем гриффиндорцам, что сегодня не будет занятий по Защите от темных искусств. Эту новость факультет принял радостным подвыванием, но Минерва тут же их осадила, заявив, что вместо этого у них будет урок у Хагрида.

Гарри с Роном искренне надеялись, что у Хагрида припрятан гиппогриф, который заклюет весь змеиный факультет.

День выдался слишком холодным для начала октября, многие учащиеся укутали шеи в шарфы, кто-то надел наушники. Особо мерзлявые нацепили перчатки.

Гриффиндорцы переговаривались, изредка поглядывая на преподавателя, слизеринцы же и вовсе разговаривали в полный голос, не проявляя ни малейшего уважения в Хагриду.

Гермиона же чувствовала себя совсем одинокой. Было холодно, но не от ветра. То и дело она ловила на себе самые разные взгляды. Гарри смотрел с беспокойством, Рон – с пренебрежением. Казалось, что даже слизеринцы бросали на неё непонятные взгляды, но особенно выделялся Теодор, который умоляющие смотрел на Гермиону, когда ему казалось, что она не могла это заметить.