Разочарованные (СИ)

«Один раз, – решила Гермиона. – Я дам ему поцеловать себя только один раз».

Поцелуй стал более жарким, более требовательным, его руки на ее талии стали более смелыми. Они уже сползли на ягодицы и несильно их сжимали, пробуждая какое-то неведомое, но тягучее чувство где-то внизу живота. Затем руки стали наглыми, и ласкали ее задницу не через ткань юбки, а нежно скользили по хлопковым трусикам, щекоча натянутые нервы пальцем, что ловко поддевал край белья.

Мгновение – и он уже ее приподнял, словно девушка ничего и не весила. Гермиона сама не поняла, как так получилось. Только что она твердо стояла на ногах, а сейчас прижата к стенке, закинув ноги на талию слизеринца. Никто не понял, кто первый застонал, но этот стон снес головы обоим. Ее язык первый проникнул в его такой манящий рот и робко коснулся языка, и тут же дернулся обратно, словно испугавшись. Но упорно вернулся обратно, проникая глубже, изучая, лаская, сводя с ума. С хриплым стоном парень втянул ее язык глубже, тесно переплетаясь с ним своим. Малфой чувствовал себя таким живым в этом момент, что абсолютно все ушло на задний план.

– М-м-малфой, – прервала Гермиона поцелуй.

– Драко, – поправил он. – Ты меня так уже сегодня называла.

– М-малфой, – упорно повторила она, уворачиваясь от его губ. Но парень не растерялся, пусть его губы промазали по ее губам, но они тут же нашли чувствительное местечко на ее шее. – Ах, – простонала девушка. – Д-драко-о-о, – она попыталась вырваться.

– Нет, Грейнджер, – прошептал он, лаская ее шею.

– Сюда сейчас ребята придут, – пыталась она вразумить слизеринца.

– Знаешь, Грейнджер, – он оторвался от ее тонкой шейки. – Так похуй, – и в следующее мгновение он снова ее отчаянно целует, словно это может помешать приходу Нотта.

Ее губы уже опухли от поцелуя, а он все продолжается и продолжается, терзая их. Она совсем потеряла голову, а Драко был в шаге от этого. Пока Гермиона умоляюще цеплялась за его широкие плечи, одна его рука запуталась в копне ее каштановых волос, а вторая балансировала по краю ее трусиков, словно решая, сойти с ума или нет. Решившись, он быстро отодвигает одним пальцем ткань в сторону, а указательным проводит между половых губ.

Стон Грейнджер стал ему ответом, что он все делает правильно. Воодушевленный этим фактом, он ускорил движения руки в районе ее бедер, и женские стоны стали чаще сыпаться, ублажая его слух. Пальцы оросились ее влагой, и он нежно размазывал ее смазку по половым губам, клитору, аккуратно проникал пальцем во влагалище.

Гермиона выгнулась и спрятала лицо на его плече, заглушая такие позорные для нее стоны. Он чувствовал, что она хотела ему что-то сказать, но он лишь ускорял движения пальцев, сбивая девушку с мыслей. Она полностью потерялась в этих прикосновениях – они были такими нежными, такими чуткими. Девушка в жизни бы не поверила, что Малфой может быть таким, что он может не требовать, а дарить.

– Черт, Грейнджер, – прошипел он. – Блять, пожалуйста. Хотя бы один раз, – молил он непонятно о чем. Мозг Грейнджер совершенно отключился, полностью сосредоточившись на приятных ощущениях между бедер.

Она вскрикнула и вцепилась в него ногтями. Драко был уверен, что если бы не плотная ткань пиджака и рубашки, она оставила бы на нем следы. Он даже зарычал от такой возможности и вонзился в девушку двумя пальцами, не забывая поглаживать свободным пальцем клитор. Девушка заскулила.

– Знаю, знаю, – шептал он ей. – Я все чувствую, – поцеловал он ее в макушку.

Девушка заметалась в его руках, и Малфой довел дело до конца. Он чувствовал, как она кончает, как его пальцы покрылись новой влагой, которую он размазывал по ней – по ее бедрам, ягодицам, коленям, животу, помечая девушку, показывая ей, как им может быть хорошо.

Она тяжело задышала на его плече, обжигая его шею, а затем нежно провела по ней языком, будто говоря «Спасибо».

А он стоял и думал, как они подошли к этой черте, где стиралась грань между факультетами, между добром и злом, как они перешли линию, что разделяет врагов. Она так рьяно убеждала его, что он пустое место, и ей все равно на него, но она так слабо сопротивлялась и так сильно текла, что это не могло быть правдой. У нее ведь есть… Нотт.

Туман, который окружал разум Драко резко рассеялся, уступая место чему-то такому, что больно пульсировало в груди. Стало обидно. Он даже почувствовал себя использованным. Он осторожно опустил девушку на пол, а она потихоньку сползла по стене. По ее щекам текли слезы унижения, и Малфой отчетливо это понимал. Он присел на корточки, рассматривая ее, словно видел впервые. Ее глаза плотно зажмурены, а по телу пробегает дрожь.

– Тебе не понравилось? – спрашивает он. Она молчит и старается не рыдать в голос от своего бессилия.– Что ж, я сегодня за Нотта сделал всю его работу, – он двумя пальцами берет ее за подбородок. – Держись от меня подальше, грязнокровка, – просит Малфой. – Пожалуйста, – смягчается он, а затем оставляет ее одну.