Разоренное гнездо

Я проверил почту, отвечать на деловые письма не хотелось, не варили мозги, полистал «Фейсбук». Ничто меня не интересовало, продуктивной идеи не было, и как ее нащупать, я понятия не имел. Пока я ползал по страницам, отметил, что разные региональные сайты обмусоливают и одну и ту же новость: хулиганские беспорядки в поселке Соловьи. Скандальная возня вокруг этого живописного местечка вообще-то началась давно, еще прошлым летом, когда владельцы дач, расположенных в поселке, ограничили доступ к реке посторонним, что, строго говоря, было совершенно незаконно. Изначально этот участок был выделен двум творческим союзам: композиторам и театральным деятелям. В те времена, когда это событие имело место, сочинителей музыки было раз-два и обчелся, зажиточных театралов, готовых освоить загородную дачу, только чуть больше, поэтому к числу пайщиков присоединили еще и архитекторов, которые тогда не так заматерели и забурели, как сейчас, но все же понимание, как построить приличную и недорогую дачку, уже имели. Моя ушлая Ксения Алексеевна затесалась в творческое сообщество, видимо, на правах нужного человека из администрации, и она там была такая не одна. Со временем в Соловьях как-то незаметно возник весьма необычный поселок. Поскольку люди, его населявшие, в основной массе были творческой интеллигенцией, дачки получились одна интереснее другой. Это были не вычурные богатые загородные дома, какие сейчас окружают город со всех сторон, а небольшие, но очень миленькие домики, этакая лесная сказочка, притаившаяся на берегу речки вдали от модных мест, которые в двухтысячных стали осваивать нувориши. Соловьи были особенно хороши своим расположением: совсем рядом с городом и даже больше – самым удобным и «непробочным» выездом из него. Неподалеку река впадала в водохранилище, но в Соловьях вода еще была чистой, здесь можно было безбоязненно ловить рыбу и купаться. Но даже и без того в поселке было хорошо. Девственная природа, которой не совсем ровный рельеф местности придавал диковатый вид, затейливые тропинки, ведущие к крошечным уединенным пляжикам. Со временем контингент в Соловьях расширился, появились более добротные, дорогие дачи, но окружающий пейзаж оставался таким же неповторимым и прелестным, что и раньше.

В молодости я иногда воровал ключи у родителей, и мы с Борькой наведывались туда с девчонками и выпивкой. Когда появилась Аля, компания мне стала уже не нужна, и иногда мы с ней бывали там, если я точно знал, что у родителей нет в планах посещения дачи. Уже потом, когда я начал хорошо зарабатывать, я усовершенствовал наш летний домик в соответствии с пожеланиями папы, который безумно его любил. Обложил кирпичом, заказал удобную внутреннюю перепланировку, достроил второй этаж и широкую просторную террасу, переделал окна, поставил красивые рамы, и в итоге наша летняя дачка стала похожа на кукольный домик с рождественской открытки, только очень крепкий и добротный. Высокие тонкие березки шелестели на ветру и оглаживали своими ветвями стекла окон с видом на речку. Соловьев, благодаря которым поселок получил свое название, здесь уже не было, но рядом с нашим домиком жила семья ястреба-перепелятника, а вокруг сновало столько птиц, которых не увидишь в городе, что глаза разбегались. К сожалению, я их совершенно не различал, кроме того самого ястреба, которого я знал «в лицо». Он, мерзавец, сожрал белого голубя, которого в Соловьях все любили, и я сумел его сфотографировать на месте преступления. Потом оказалось, что такие ястребы-перепелятники появились даже в городе и успели стать героями газетных репортажей.