Разорванная цепь

И капитан «Летучего Голландца» сбивчиво рассказал девушке, что привело его ночью на незнакомый берег.Она выслушала молча,опустила глаза. И вдруг вздрогнула всем телом — стоящий в круге света от фонаря, капитан Ван-Страатен не отбрасывал тени…

Девушка повернула строгое лицо к морю, долго глядела на темные мачты корабля. Затем, словно снимая с ресниц паутину, провела пальцами по лицу. И сказала тихо, но твердо:

— Я готова, капитан.

— Что ты сказала, девочка? Повтори…

— Я иду с вами…

И Ван-Страатен бросился к ногам маленькой стриженой девчонки. Обняв сбитые колени, обжигая их слезами, поцеловал запыленные ступни.

Уже не рассуждая, лишь страшно боясь опоздать, подхватил ее на руки и понес в шлюпку. Помощник сел на весла, кинув на дно шлюпки целый ворох ветвей глицинии,которые незвестно когда успел наломать. Капитан, прижимая к себе драгоценное существо,торопливо срывал с плеч камзол, чтобы закутать дрожащую фигурку.

Корабль приближался, словно вырастая из черной воды. Девушка ни разу не оглянулась в сторону берега.

И вот она стоит на ветхой палубе,в кругу матросов Ван-Страатена, бесстрашно выпрямившись.Изгнанники земли, пленники моря глядят на маленькую девушку, как язычники на жертвенного ягненка, чья кровь должна купить им милость богов. Но капитан…сжимает в руке ледяную ладошку, и сердце его, уставшее, измученное сердце бьется неровно.

А в небе,над ломаной линией гор,горят первые краски зари.Бледнея от ужаса и желания избавления, капитан Ван-Страатен произнес:

— Перед тобою, вечное небо, перед тобою, вечное море, перед вами,спутники мои, я, капитан Ван-Страатен, беру в жены эту девушку…

И твердый голосок продолжил:

— Перед тобою,вечное небо,перед тобою,вечное море, перед вами, спутники капитана, я, простая девушка Мария, беру в мужья этого человека…

Дрогнуло обветшалое, источенное червем тередо тело «Летучего Голландца». Посреди неподвижной бухты родилась огромная волна, медленно двинулась, скручиваясь в гигантский водяной столб.Обнажилось каменистое дно,на котором бились,задыхаясь,пучеглазые рыбы.Смерч,поднимая на гребне корабль, вырастал к небу. Окутанное клочьями пены судно замерло на мгновение. И распалось в прах…

Рванул ветер и развеял «Летучий Голландец»…

Мария с высоты водяного столба на миг увидела рассветную землю, далекие горы, голубые сады в золотистой тяжести плодов, сумрачные долины, виноградники в сизой дымке. И, захлебнувшись, низринулась вниз, в черно-зеленую пропасть…

Очнулась на колючем галечном берегу.Лежала неподвижно,боясь открыть глаза. Постепенно возвращалось ощущение тела- боль и холод.Мария застонала,поднимая тяжелую голову. Правая рука совсем онемела. Девушка попыталась пошевелить пальцами и не смогла- ее руку крепко сжимала другая рука, сильная, смуглая…

Рядом с девушкой,упав лицом на пестрые камешки,лежал капитан Ван-Страатен. Сквозь повязку на голове кровоточила старая рана.

Мария расцепила сведенные судорогой пальцы. Капитан вскрикнул и повернулся на спину. Солнечный свет ослепил его, он вскинул ладони к лицу. И вдруг резко сел, безумным взором обшаривая море. Потом вытянул дрожащие пальцы, внимательно посмотрел на них и прошептал:

— Почему?!

И тогда Мария, не дрогнув, произнесла ложь, которая одна только и могла сейчас поднять капитана на ноги:

— Потому что я люблю тебя…

Впрочем, может быть, это было пророчество.

ВЕТЕР НАД ЯРОМ

Громницею…

…Сидели на столах,болтали ногами и чесали языки. А что, спрашивается, еще прикажете делать в третьем часу промозглой зимней ночи? Конечно, возможны варианты, всегда возможны варианты, вплоть до самого обыкновенного — мирно спать в теплой постели и видеть сладкие сны. Но сегодня, увы, нам недоступно даже самое простое, самое обычное счастье.

Весь телецентр, вся огромная стеклобетонная коробка, из которой еще не выветрился запах влажной штукатурки, дремлет в тишине и мраке. Наши уважаемые коллеги,жнецы новостей,виртуозы рапидной съемки,корифеи монтажа и револьвер-мальчики,специалисты по добыванию «жареных» фактов, отсыпаются по своим уютным гнездам, предвкушая завтрашнее новогодие. И совесть их чиста: год закончился,фонд командировочных исчерпан.А к нам судьба безжалостна: мы тут хоть умри, но развлекательную новогоднюю программу сделать обязаны. И все.

Как обычно, не хватило одного дня, вечно недостает самой малости времени.

К третьему часу ночи мы выдохлись.Записали шесть рулонов. Организовали, сняли, смонтировали. Наверняка мы это сделали неплохо профессионалы все-таки. Но более уже не способны были выносить танцев, пения, тонкого юмора и оригинального жанра. Меня лично форменным образом тошнило от хорошеньких мордашек кордебалета- вот уж никогда бы не подумал!

Ну, а автор сценария просто смотреть на нас всех не может. Вон он сидит, разнесчастный, взъерошенный, голодный, съемочную группу ненавидит за непочтение и варварское отношение к его гениальному тексту. Спешно пытается заштопать два нестыкующихся куска лихорадочно остроумными репликами. Это в третьем-то часу. Оптимист.