Разорванная Земля

— Я покажу, — нетерпеливо прошептал Фёдор и первым помчался по асфальтированной дороге. Рядом с ним рванула шрапнель и засвистели пули, но он не осмеливался смотреть по сторонам. Всё сознание Белоуса сконцентрировалось сейчас на узком проходе, как будто вырубленном в разноцветных потоках хромоплазмы. Аридиумные лампы работали как и положено.

Сбоку раздался чей-то болезненный крик: это Долохов подстрелил высунувшегося из-за укрытия наёмника. Затем Фёдор вступил в пугающий, будто давящий со всех сторон переход и ускорил бег. Все лишние звуки моментально остались позади. Только топот солдата раздавался где-то поблизости. Через мгновение, показавшееся ему вечностью, профессор выскочил на другую сторону и с тревогой обернулся, чтобы увидеть Шурочкина, уже занявшего боевую позицию у края дороги.

— Где… сержант? — пытаясь отдышаться, прерывисто спросил Фёдор.

— Сейчас придёт, — сосредоточенно ответил боец.

И действительно, Долохов вынырнул из прохода и ласточкой нырнул к обочине.

— Сколько времени до закрытия прокола? — рявкнул он.

— Думаю, минута, — ответил Фёдор.

— Должны продержаться, — удовлетворенно кивнул Долохов.

Вскоре профессор увидел первую группу наёмников, которые бежали к ним среди стен, готовых схлопнуться в любой момент. Шурочкин вскинул винтовку и приготовился стрелять.

— Отставить, Валерка, — приказал сержант. — Для этих дураков всё уже кончено.

Так и было на самом деле. В одно мгновение, неразличимое человеческим глазом, проход исчез — и все несчастные, которые в это время находились внутри, погибли столь же наверняка, как и будь они посреди ядерного реактора. От них не осталось даже косточки. Всё, включая волосы, ногти и зубы взорвалось изнутри на клеточном уровне. Пусть и лёгкая, но такая пугающая смерть…

— Куда это вы собрались, профессор? — внезапно воскликнул Валера, глядя на удаляющегося от них учёного. — Мы должны оставаться на месте. Скоро должен подъехать кортеж генерал-майора, и вы обязаны пропустить нас обратно.

— Я вернусь, — не оборачиваясь, сухо ответил Фёдор. — У меня здесь дочка рядом. Я должен её забрать. А ты пока что помоги товарищу. Кажется, он ранен.

Шурочкин испуганно посмотрел на сержанта и убедился, что Белоус прав. Китель Долохова медленно набухал кровью в области живота.

* * *

«Как же странно обернулась жизнь», — думал профессор, приближаясь к серой и мрачной громадине школы.

Когда-то он ещё верил, что мир наладится, очистится от прорвавшейся внезапно скверны, и придёт в норму. В то время, девять лет назад, он ещё не считал Первую Волну катастрофой. Даже где-то глубоко внутри верил, что теперь-то люди смогут исправить ошибки прошлого, разорвать цепи ненависти, сковавшей мир. Родина, наследница великой империи, избавившись от вечных противников, грозящих ей оскаленными боеголовками и слева, и справа, сумеет вновь сплотить свой народ, пусть даже разделённый непроходимыми барьерами. Для этого он и работал в политехе, мечтая приложить руку к исправлению. Однако что же на самом деле случилось?

Вот школа! Ещё недавно в ней учились дети, с азартом осваивая гранит науки. И вот прошло девять лет, за которые всё вокруг пришло в абсолютный упадок. Слобода, Шахтинск, другие сообщества — все они постепенно вырождались, превращаясь экстенсивным образом в то, чем всегда и были. Что есть человек, горько подумал Фёдор, как не животное, сражающееся за выживание и погибающее в неравной борьбе.

Цивилизация. Он всегда верил, что она внутри каждого. И ошибался. Как оказалось, это лишь тонкая плёнка на грубой душе варвара, могущая порваться от каждого неосторожного движения. Почему же он остался здесь? Нужно было ещё тогда всеми силами пробиваться к последним очагам империи. Только там ещё можно было что-то исправить. Не здесь, на отшибе угасающего сознания, один на один с одиночеством и настороженностью местных жителей. Чистилище…

Войдя в здание, Фёдор Белоус, сын знаменитого Беликова, бросился на второй этаж. Из рассказа Бориса он приблизительно знал, где должна прятаться его дочь.

— Эля… Элечка, — крикнул он, всей душой надеясь, что кроха цела. — Это твой папа. Выходи, пожалуйста.

Тёмные пустые коридоры казались безжизненными.

— Выходи, милая. Я больше никогда не покину тебя, — в голосе профессора прозвучало отчаяние. На секунду он поверил, что случилось страшное.

В этот момент громко щёлкнул замок, и дверь впереди, метрах в пятнадцати, слегка приоткрылась. Фёдор увидел детскую головку, выглянувшую в коридор. Огромные глаза дочери недоверчиво посмотрели на него, а затем радостно вспыхнули.

— Папа, ты вернулся, — девочка стремглав помчалась к отцу, и тот через секунду подхватил её на руки. — Как же я рада.

— Конечно, вернулся, — прошептал Фёдор, прижимая своё самое ценное сокровище к груди. — Я ведь обещал тебе.

— А мама? Где она?

— Мама? Не беспокойся, с мамой всё хорошо. Скоро мы пойдем к ней.