Разорвать порочный круг (СИ)

Когда их поцелуй завершился и они оба в очередной раз оказались сидящими друг напротив друга, Болтон произнес, на миг бросив взор на постель:

— Ты приляжешь со мной?

— Да.

Она устала после продолжительных рыданий, чувствовала себя полностью выжатой и, более того, была уверена, что у них двоих было предостаточно времени до ужина. Для нее было действительно лучше прилечь и побыть наедине с мужем.

Скинув обувь, Санса забралась на кровать и легла лицом к лицу с Болтоном, а тот накинул на нее покрывало и приобнял за талию. Раз за разом он продолжал удивлять ее в эти дни, и дочь Старка зачастую оставалась озадаченной и смущенной, то и дело чувствовала себя неловко, потому что не знала, надо ли ей было молчать или говорить, надо ли было касаться какой-то темы или нет. Не знала, что ожидалось от нее. И вновь устремила вопросительный взгляд к Болтону, когда он заговорил:

— Прости. Я вел себя отвратительно. Ты не виновата в том, что произошло с тобой и твоей семьей. Не ты их убивала и не ты хотела их смерти, — с сочувствием глядя на нее, произнес Рамси. Черты его лица выдавали обеспокоенность, а в усталых глазах угадывалась печаль и жалость, при виде которых у Сансы все сжалось внутри от давшей вновь о себе знать боли.

Ей захотелось поговорить, рассказать, как чувствовала себя, захотела встретить понимание и поддержку. Захотела поделиться своим горем и, разделив их на двоих, уменьшить свою душевную боль.

Делая глубокий вдох и набираясь сил, Санса подавила в себе выступающие на глазах слезы и тихо заговорила, не отрывая глаз от плеча мужа:

— Иногда у меня появляется такое ощущение, словно несчастья преследуют меня повсюду, — она замолкла, выигрывая себе время на то, чтобы взять себя в руки и не удариться в плач. — Куда бы я не поехала, везде все оборачивалось для меня хуже некуда. В столице я угодила в клубок змей, которые и на людей едва ли походили, — Волчица шмыгнула носом и продолжила: — В Орлином Гнезде Лиза Аррен хотела сбросить меня в Лунную дверь, а потом мне пришлось ехать в Винтерфелл.

В этом месте следовало быть осторожнее, выбирать слова так, чтобы не обидеть Рамси и не допустить, чтобы у него создалось впечатление, что она задержала на него обиду. Тем более, что он и так знал, что было сделано с ней в Винтерфелле.

— Как же я ненавидела Русе, с трудом получалось улыбнуться ему, — Рамси ее слова об отце, похоже, нисколько не обидели и не обеспокоили, и Санса продолжила говорить уже более расслабленно. — Каждый раз, когда видела его, только и думала о том, как отомщу ему за все. А потом… а потом был… ты.

Как бы Волчица ни старалась, но не смогла сдержать слез и замолчала, ощущая, как по щекам потекли горячие капли. Она сглотнула, торопясь продолжить, но прежде чем смогла это сделать, Болтон прижал ее к себе.

— Я прощаю тебя, — Санса произнесла сквозь слезы, ее губы и голос дрожали, но желание говорить дальше оказалось сильнее, — но от этого мне легче не становится, боль все там же.

Хватка Рамси на ней усилилась, он прижимал ее к себе еще рьянее, гладил по плечам, а затем отстранился и сказал, не смея смотреть Волчице в глаза и опуская взор к постели:

— Я… хотел сделать тебе как можно больнее, хотел проучить тебя, чтобы вела себя нормально, — слышать это было неприятно, но было лучше услышать правду и чистосердечное признание. — Прости. Если бы я только мог что-то исправить, — в голосе Рамси угадывалось волнение и переживание, да и вид у него был явно озабоченным. Не могло возникнуть сомнений в том, что этот человек хотел искупить свою вину. Сразу же полностью забывалась былая обида, а от того, что почти плакали они оба, осознание произошедшего с ней набирало силу и вытягивало наверх те переживания, о которых Старк говорила мужу. Это было больше, чем Санса могла вытерпеть, и она снова дала волю чувствам.

— Это все из-за того, как относилась к тебе? Что считала бастардом? Что ненавидела Болтонов?

— Да.

На глазах Рамси блестели слезы, лицо имело встревоженный вид. Ему не было нужды так мучиться. Вполне возможно, именно поэтому его признания вызывали у Сансы только жалость да болезненные воспоминания. Было даже желание сказать ему, чтобы забыл о том и просто больше никогда так не делал.

— Прости, прости, я… я вспоминал… и все самое плохое, — он нервничал и еле держал себя в руках, — происходило со мной потому, что я бастард.

Рамси замолк, и, судя по напряжению, отразившемуся на его лице, поборол в себе рвущийся вверх всхлип. В следующий миг он все же зажмурил глаза, из уголков которых сбежало пару слез, и, на несколько мгновений скривив рот, заговорил вновь:

— В детстве… мама почти всегда была чем-то зла, вечно недовольна, никогда не называла меня иначе, как бастардом, — Волчица внимательно смотрела на мужа и не пропустила момента, когда он в очередной раз закрыл глаза и задержал дыхание от усилий удержать плач. Она не могла предположить, что это так ранило Болтона и столь многое значило для него. Минуло мгновение, и он продолжил говорить: — Другие поступали ровно так же, а когда появился Хеке, усмешек стало еще больше.