Читаем Разорвать порочный круг (СИ) полностью

— Что за люди. И зачем я вообще в это ввязался? Будто бы благодарность будет…

Что-то бубня себе под нос, он подошел к лежащему на полу плащу и вещам, сгреб их в охапку и, отнеся к постели, бросил на ее край. И снова уселся на стул да закопошился в складках одежды, при этом деловито надув щеки и поджав губы. Санса молча смотрела на него и, к этому часу уже ничему не удивляясь, удерживала бесстрастное лицо, стараясь не поддаваться на глупые провокации и выходки члена Братства. Просто хотелось уже как можно скорее разобраться с ним и распрощаться с его навязанным обществом, которое со времени их последней встречи более сносным не сделалось. Было даже любопытно, как такой спесивый и гонорливый юнец, сперва показавшийся ей решительным мужчиной, сумел попасть в командиры отряда.

Волчица взглянула на шелестящего какой-то бумагой Джерси.

Но и к беспечным людям или к врагам простых людей его причислить нельзя было. И их спас, и пропуска достать согласился, и сюда привел, и, наверное, другим таким же помогал. Может, это была юношеская бравада и желание показать себя? Поиск внимания? Она не знала, чего он добивался таким поведением и на что рассчитывал, но дала себе слово более не обращать на него внимания и смотреть на выходки снисходительно. С Болтоном она выжила, а с этим — и подавно. Кто знает, из-за чего этот Джерси такой…

В это время Рамси настороженно, предвзято глядел на разворачивающего желтый пергамент человека и ни на миг не спускал с него пристального взора. Подозревая, что это и был пропуск, Волчица пыталась сдержать радостную улыбку, которая все равно с каждой секундой делалась все шире и явственнее.

Разобравшись с пергаментом и пробежав глазами по нему, Джерси оповестил:

— Пропуск я вам достал, однако только через одну стену, через северную, если точнее. Чтобы пройти и через вторую вам надо будет прибыть в городок Гринмидор, найти там человека по имени Джорджи. Он проведет вас через вторую через стену или достанет пропуск через нее. Я с ним уже обо всем договорился. Главное — доберитесь туда.

Он протянул Болтону листок. Тот забрал, заглянул в него. Волчице ничего не было видно.

— Как мы узнаем того человека? Джорджа?

— Он будет ждать вас в доме на окраине города. Трехэтажный дом, спереди, на подъезде, конюшня. Сам он среднего роста, с бородой, больше молчит, чем разговаривает. Можете еще столкнуться с его отцом. Не бойтесь, он вас не выдаст.

От количества свалившейся на них информации голова шла кругом, выскакивал то тут, то там то один вопрос, то другой, и было ясно одно: путь Сансы и Рамси усложнялся.

— По пути нам есть кого опасаться? — задала Волчица волнующий ее вопрос.

— Нет, — Джерси закивал головой, — этот пропуск даст вам право перемещаться по землям вплоть до второй стены. Только смотрите, не потеряйте его — их иногда проверяют постовые и военные отряды.

Джерси почесал нос, заелозил на стуле и облокотился на колени, подаваясь вперед к кровати.

— Понятно. Спасибо.

— Спасибо вам.

Джерси кивнул головой, улыбнулся и, обежав Рамси хитрым взглядом, проговорил:

— Как здоровье? Нога заживает?

— Да, — меняясь в лице, произнес бастард.

Былое раздражение и насупленность пропали, уступив место легкой озадаченности и растерянности. Невооруженным глазом можно было заметить, как Рамси засмущался и из обороны перешел в мирное отступление.

Произошедшее изменение в муже обрадовало Сансу, ибо показало, что на Джерси уже никто из них двоих враждебно не смотрел и его взбалмошное появление и поведение забывались и, как надеялась Волчица, простились. По крайней мере, лично она этого юношу простила, и его манера общения более не казалась ей хамоватой и неправильной. Она принимала ее, принимала этого Джерси, тем более что тот ей ничего плохого не сделал и вреда не нанес, хоть и говорил с напускным пренебрежением.

— Ну хорошо тогда, — воодушевленно продолжил рыжеволосый. Он хлопнул себя руками по коленям и, быстро вставая со стула, добавил: — Если вы не против, то я покину вашу компанию, пока мои парни не съели всю еду.

Он ухватился за спинку стула и потянул его на изначальное место, не забыв при этом прихватить с постели и скинутые с него вещи.

— Вы надолго задержитесь? — спросила Старк.

Укладывающий одежду на стул Джерси, не оглядываясь назад на нее, ответил:

— Нет, переночуем и завтра утром уедем. Кстати, — он обернулся к кровати, — мы договаривались об оплате. Я могу ее получить? — закончил он, вешая на спинку стула плащ и выжидающе взирая на Болтона и Старк.

Санса и Рамси переглянулись: два вопрошающих взгляда пересеклись, и Волчица, растолковавшая происходящее как сигнал к действию, произнесла, вставая с постели:

— Да, конечно, у нас ведь был уговор…

Она достала из прикроватной тумбочки один из запрятанных по разным местам мешочков, потянула за тесьму, развязывая его, и высыпала на ладонь несколько монет. Она глядела на них и не знала, сколько дать Джерси: они ведь сумму не оговорили. Спрашивать было неловко, молча дать… а вдруг даст мало и оскорбит этой подачкой мужчину? Сколько же могла стоить оказанная им услуга?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1984. Скотный двор
1984. Скотный двор

Роман «1984» об опасности тоталитаризма стал одной из самых известных антиутопий XX века, которая стоит в одном ряду с «Мы» Замятина, «О дивный новый мир» Хаксли и «451° по Фаренгейту» Брэдбери.Что будет, если в правящих кругах распространятся идеи фашизма и диктатуры? Каким станет общественный уклад, если власть потребует неуклонного подчинения? К какой катастрофе приведет подобный режим?Повесть-притча «Скотный двор» полна острого сарказма и политической сатиры. Обитатели фермы олицетворяют самые ужасные людские пороки, а сама ферма становится символом тоталитарного общества. Как будут существовать в таком обществе его обитатели – животные, которых поведут на бойню?

Джордж Оруэлл

Классический детектив / Классическая проза / Прочее / Социально-психологическая фантастика / Классическая литература