Разрубить гордиев узел

А в глазах зажегся еще совсем детский огонек. Тот, который говорил: мне нужно твое внимание, папа, я еще совсем ребенок.

– Да и фиг с ней с той работой, пару часов ничего не изменят. Договор?

– Договор, – шмыгнула носом Дашка.

– Сынок, посиди тут, порисуй, а мы пока с Дашей чай попьем. – Алексей сделал попытку посадить Никиту на стул, но тот вцепился в него, как утопающий, и не дал отцу оторвать его от себя.

– Никушка, ты чего? Вот смотри, бумага, карандаши. Ты мне тут напиши примеры, а я потом проверю с калькулятором. Как ты любишь. Давай?

Вместо ответа Ник вцепился в отца еще сильнее. Алексей уже знал такие ситуации. Начнет настаивать – и истерика разгорится с новой силой. В прошлый раз после продолжительного приступа они попали в больницу, потому что Никита начал задыхаться.

Так они и пошли на кухню. Алексей с Никитой на руках, надеясь, что начальство не заинтересуется его отсутствием, а если заинтересуется, то он соврет, что поехал беседовать со свидетелем. Неплохо было бы еще пригласить Валерия Мальцева на беседу, ведь, по словам Ольги, у него были ключи от машины, и в машине были его отпечатки, что, в общем-то, объяснимо, потому что двоих связывают годы отношений. Но это все подождет, вначале нужно заняться детьми.

Отсутствие Юли раздражало. Сегодня с утра она опять уехала в командировку. Да, она приносила в дом хорошие деньги, гораздо большую сумму, чем он сам. За эти несколько лет, что Юля брала дополнительную работу, связанную с командировками, они скопили неплохую сумму и уже начали присматривать дом в области. Все врачи твердили в один голос, что Никите будет лучше на природе, где вокруг гораздо меньше раздражителей, чем в многоквартирном доме, в котором приступ истерики могло спровоцировать что угодно: резкие звуки, шум лифта, громко работающий телевизор, ругань соседей. Но в конце концов, мать ребенку нужнее, чем загородный дом. Зачем нужны деньги, если теряешь собственных детей? Нужно будет серьезно с ней поговорить, когда она вернется, и поставить вопрос ребром.

– Ник, а знаешь что? Давай я к тебе в комнату камеру поставлю? – Никита ничего не ответил, но напрягся. Алексей понял: сын его слышит. – Это такой телевизор, где папа всегда будет тебя видеть. Я ее над столом у тебя закреплю, и это будет наш секрет. Она маленькая, ее никто, кроме тебя, не увидит. А если тебе вдруг станет страшно или по папе соскучишься, ты мне просто махни в эту камеру, и я сразу увижу. Она у меня в телефоне будет. Договор?

Никита вдруг ослабил хватку, и Алексей поставил его на пол. Сын вцепился в его руку и потянул к выходу из кухни. Алексей бросил виноватый взгляд на дочь:

– Дашка, пять минут, поставлю эту камеру, как раз купил недавно – посмотреть, как там что. И сразу чай будем пить и кино смотреть.

Юлия

– Ты уверен? – Ее словно обухом перешибли.

– Да, Юлька. Не хотел тебе говорить, но ты и сама все скоро поймешь, – вздохнул Юра. – Нужна операция.

– Но откуда? – Юлия была раздавлена, не находила нужных слов. Словно ей самой сказали, что она сейчас умрет. – Ты же всегда был спортсменом, вам же устраивали какие-то медосмотры?

– Ну какие медосмотры, Юлька, я ж не на мировом уровне бегал, так, на местности.

– Но ты же должен был что-то почувствовать…

– Ну вот почувствовал, пошел к врачу, он сказал: нужна срочная операция, иначе кранты…

– Что нужно? Деньги? – Юля подскочила и заметалась по кухне, но Юра тут же перехватил ее, силой усадил к себе на колени и прижал к себе.

– Останься со мной, – прошептал он ей на ухо и погладил по спине. Странное дело, как школьная любовь не проходит с годами. Им обоим крышу снесло еще в выпускном классе, но обстоятельства и обе семьи были решительно против этой связи.

И вот пятнадцать лет спустя случайная встреча – и оба словно рухнули со скалы в водопад. Как будто и не расставались вовсе. Как две половины, предназначенные друг для друга.

– Я никуда не ухожу, Юрочка, три дня твои, – прошептала Юля в густую шевелюру помертвевшими губами.

– Я не об этом. Будь все время со мной, – Юра запустил руку под шелковую майку Юли и погладил ее по теплой спине. В последнее время она совсем похудела, одни кости. Слишком много работает.

– Юр, ты же знаешь, это невозможно. – Первая слеза скользнула по щеке, и Юля попыталась ее скрыть, все так же прижимая лицо к волосам Юры.

– Да плюнь ты на эту работу! – воскликнул Юра.

Сам он после смерти родителей и промотанного наследства перебивался случайными заработками. Таксовал на отцовской тачке, иногда доставал нужные запчасти, перевозил какие-то грузы, помогал людям переезжать. Рисовал неплохие картины и сам же продавал их. А иногда, если настроение было соответствующим, и вовсе ходил петь в переходе.

Но теперь с таким диагнозом ему придется сбавить обороты.

– С голоду не умрем!

– Нет, Юр, я не могу, – словно заведенная продолжала качать головой Юля. – Ты же знаешь, у меня ипотека.

– Но ведь квартиранты твои платят, с этого и будешь платить.

– Этого недостаточно. Скажи лучше, что с операцией? Когда? Что нужно делать?