Разруха

Господин Мюллер пристально посмотрел на Бояна, словно теперь лишь поняв, что перед ним — существо, наделенное разумом.

— Именно это я и хотел вам сказать, господин Тилев, истинные вещи создаются долго, не одним поколением… — сдержанно улыбнулся он, не вдаваясь в подробности.

Выпив кофе, они вышли из дома, направившись к причалу, преодолевая порывы ветра. Откуда-то возник еще один старичок, похожий на шофера — в белых брюках, белом свитере и белой капитанской фуражке. Он протянул своему хозяину раздувшийся бумажный пакет. Они поднялись на борт яхты, надраенной до блеска, новенькой, гостеприимной, но до обидного небольшой. Господин Мюллер раскрыл пакет, и тут же откуда-то, словно из небытия, приплыло несколько лебедей, грациозно изгибавших шеи. Похоже, они были старыми знакомыми короля баварской легкой промышленности, который бросал им в воду хлеб.

— Это ваши лебеди? — спросил Боян, просто чтобы что-нибудь сказать.

— Мои? — улыбка на лице господина Мюллера растаяла и исчезла. — Как вам это пришло в голову, господин Тилев? Эти лебеди принадлежат озеру…

Все время пути на другой берег Штарнберг-зее они молчали. Несмотря на осеннее солнце, вода казалась тяжелой, свинцово-черной и клейкой. Господин Мюллер углубился в свои воспоминания, в свою старость, Боян понял, что они вообще не будут обсуждать сделку, которую он до трех часов ночи так тщательно обдумывал. Миллиардер действительно пригласил его всего лишь на обед. Но зачем? Они приплыли в типично баварскую корчму, по ценам в меню Боян понял, что это головокружительно дорогой ресторан. Им был накрыт столик на террасе, в меню входил и вид на сурово темнеющие воды озера. Столик тут же окружили официанты, которые, кажется, как лебеди, тоже хорошо знали господина Мюллера и радовались его появлению. Себе он заказал зеленый салат, ассорти из французских сыров и стакан минеральной воды. И все. Очевидно, он пришел сюда не есть, а сказать Бояну что-то важное. Сидел и, улыбаясь, жмурился на солнце. Отдыхал. А в редкие паузы между порывами ветра издавал свои характерные шуршащие ломкие звуки.

— Это уютное заведение любил посещать Томас Манн, — серьезно проронил господин Мюллер. — А там, — он неопределенно кивнул в сторону пологих холмов, по которым карабкались баварские хижины, — он написал свою «Волшебную гору».

Бояну было не до Томаса Манна, но он бойко поддержал разговор на эту тему. Еще в гимназии он прочел все его романы и любил этого писателя, величие его образов и мощное воображение.

— В «Будденброках», — бесцеремонно прервал его господин Мюллер, — Томас Манн утверждает, что первое поколение капиталистов безудержно зарабатывает деньги, второе бросается в политику, третье генерирует высоко интеллектуальный потенциал, а четвертое, как правило, деградирует…

Кто знает почему, Боян воспринял этот тезис как вопрос, адресованный ему лично.

— У нас в Болгарии происходит какой-то странный патологический симбиоз первого и четвертого поколения, — он нервно хихикнул, терзая полусырой бифштекс «с кровью». — Наши капиталисты-нувориши делают быстрые и немалые деньги, и сразу же деградируют. Они не в состоянии выдержать…

Господин Мюллер снова уставился на него своими немигающими блеклыми глазами, словно осознавая, что имеет дело с существом разумным.

— Наверное, Томас Манн прав, — без тени ехидства заметил он, — но я уже седьмое поколение предпринимателей…

— Я вас не понимаю, — Боян был не в состоянии скрыть свое раздражение, нож и вилка боролись с жилистым мясом у косточки.

— Господин Тилев, вы третий болгарский бизнесмен, с которым я имею честь быть знакомым, — педантично уточнил господин Мюллер. — Эту сделку с казахстанским хлопком на куда более выгодных условиях до вас мне уже предлагал господин Пашев. В прошлом году он сопровождал вашего премьера в ходе его визита в Германию.

«Снова Илиян, вот гад, — Боян почувствовал, что краснеет от злости, — хорошая реакция, обошел на повороте, скотина, но вот в Томасе Манне не разбирается».

— Почему вы не приняли его предложение, господин Мюллер?

— Я попытался вам это объяснить у себя в кабинете, но вы меня не поняли. Поэтому я пригласил вас сюда. И ваш первый коллега, и господин Пашев, и вы, уважаемый господин Тилев, предложили мне чрезмерно, я бы даже сказал, угрожающе выгодные условия сделки.

— Не вижу в этом ничего подозрительного, — скудоумие этого баварца, его надменная тупость почти вывели Бояна из себя. Он почувствовал, что вскипающий гнев начинает затмевать красоты окружающего их пейзажа, нож звякнул о тарелку с безвкусным полусырым мясом.