Разрушение храма

«Вот и ответ на вопрос — почему Он за десять дней разрушил все то, что складывалось у нас с ней четыре года, — думал Курганов, глядя в окно электрички. — Собственно говоря, Он ничего не разрушал. Все уже было давно разрушено изнутри. Здание нашей семьи внешне сохраняло целый вид, а внутри в нем давно уже сгнили все подпорки и балки. И первым кирпичом, который вывалился из нашего общего дома, был мой переход в «молодежку» из солидной, взрослой газеты, которая собиралась послать меня на работу за границу. Она, жена, наверное, и ребенка-то согласилась заводить после того, как узнала, что поедет вместе со мной в Африку. Но не получилось, отравление почек началось… А тут встречается ответственный работник «Интуриста», похож на Жана Маре, в перспективе — постоянная работа за границей… Стремление надолго попасть за границу и было ее единственной сколько-нибудь сильно выраженной страстью в те годы, в которые мы жили вместе. Даже после возвращения из Якутии, после выхода книги, она была против моего ухода из иностранного отдела, продолжая надеяться… Может быть, я и в Ливан поехал под ее влиянием? Отчасти да. Хотелось скорее написать вторую книгу.

И она все время, особенно по ночам постоянно повторяла тот самый разговор, который был у нас в машине, когда она провожала меня в Якутию. Так и родилась эта поездка в Ливан — в конце концов мне и самому захотелось после Якутии развеяться немного за границей. Мальчишкой, когда занимался спортом, ездил за кордон. Почему же теперь, когда стал взрослым и появились деньги, не позволить себе?.. Тем более и заграничный туризм стал очень модным способом проведения отпуска… Да и свадебного путешествия у нас с ней не было… Вот так и отправились мы с ней вдвоем в наше свадебное путешествие в Ливан. И вот что из этого получилось…»

Электричка остановилась. Курганов посмотрел в окно — Раменское, конечная остановка. Дальше поезд не пойдет — рейс окончен, маршрут завершен.

Курганов вышел на перрон. Было раннее, холодное утро. Надо было возвращаться в Москву.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Жизнь человеческая (как бы мы ни удивлялись этому) почти всегда меняется в лучшую сторону в одно мгновение: приходит день, сбегает с циферблата времени минута, и ваша звезда, погасшая когда-то над вами в далекую и горькую секунду вашей беды, вдруг снова зажигается над вашей головой, вдруг снова начинает медленно и неуверенно всходить над вашей жизнью (медленно и пока неуверенно, неярко), и теперь уже только от вас самого зависит яркость прохождения этой звезды удачи через зенит вашей судьбы — будет ли она, звезда удачи, светить вам сильно, ровно, долго и верно во все дни вашей жизни, так неожиданно отмеченной игрой случая, или же вы не сумеете оценить эту лукавую щедрость провидения, и ваша звезда, тщетно взывая к вашей энергии, к вашим желаниям, к вашему честолюбию, тускло протащится над вами и сползет за край ваших возможностей, закатится — на этот раз, может быть, навсегда.

Лето. Июль. Саяны.

Бетонная громада Красноярской ГЭС. Гигантский гребешок, которым как бы ведут по реке против течения. И стая портальных кранов, как аисты-великаны, рассматривающие копошащихся у основания плотины людей.

Я живу в Дивногорске — молодом городе строителей гидростанции. Город молод и чист, как янтарная смола на зеленых елях, среди которых стоят его пятиэтажные жилые дома — красные, желтые, синие. Они растут, эти дома, между елями на склонах Дивных гор быстро, как грибы, а выйдешь из любого подъезда и можешь сразу же собирать грибы — белые, рыжики, подосиновики, маслята. (В то лето грибов в Дивногорске — завались.)

Город спускается с Дивных гор ступенями — первый этаж верхнего дома находится на уровне крыши нижнего. Улицы — сплошь смолисто-желтые, деревянные лестницы-гармошки. А для автомашин прорублены через тайгу в скалах специальные автострады-серпантин. И от всего этого Дивногорск не похож ни на один из виденных мной раньше городов. Прямо какая-то новая сибирская Швейцария, но особая Швейцария — молодая, веселая, смелая, первозданная.

Город спускается с Дивных гор прямо к Енисею, и центральная его площадь находится на берегу реки — клуб, магазин, столовая, почта. И прямо тут же пристань — катера, глиссеры, баржи. А в центре площади — высокий смолистый шест с красным флагом, как в пионерском лагере. И около этого шеста проводится каждый день какое-нибудь веселое, почти пионерское мероприятие — «линейка» прогульщиков, например, или выступления борцов и боксеров, или танцы до упаду, или продажа пива в неограниченном количестве. (Пива в то лето в Дивногорске — завались.)