Разрушенная

– Ага. Конечно. – Она улыбается, напряжение уходит. – Ты уже пользовалась своей камерой?

– Пока нет. Извини. Завтра возьму с собой.

Мы принимаемся за свертки, и вскоре кровать завалена оберточной бумагой, а я вся в подарках на одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый дни рождения. Здесь одежда, из которой я по большей части выросла, художественные принадлежности. И шикарный кожаный портфель.

– Последний, – говорит она и протягивает сверток, приготовленный к моему семнадцатилетию.

Я аккуратно разворачиваю бумагу. Внутри мягкий светло-зеленый джемпер из замечательной нежной пряжи.

– Красивый, – говорю я.

– Нравится? Тебе правда нравится?

Вместо ответа я натягиваю джемпер поверх пижамы, расправляю его.

– Отлично.

Она снимает мне очки.

– Прекрасно сочетается с твоими зелеными глазами. Я вязала его поздними вечерами.

– Спасибо. – Я снова надеваю очки. – Но пусть останется секретом, что он подходит к моим глазам.

– Конечно. – Она собирает оберточную бумагу, запихивает в мешок и деловито добавляет: – Сожгу.

– Прости меня, – прошу я.

– За что?

– Трудно ведь держать в секрете все, что касается дочери?

– Главное, что ты вернулась. – Тень пробегает по ее лицу. Она собирается что-то сказать, но я успеваю опередить:

– Сегодня никаких разговоров о делах, помнишь?

– Хорошо. В следующий раз. Теперь поспи.

Стелла помогает мне спрятать подарки в шкаф; оставляю только предметы для рисования и кое-что подходящее из одежды. Она направляется к двери, потом оборачивается:

– Все-таки скажу кое-что. Ты была права. Мне не следовало вмешиваться в твои испытания. Я сделаю так, что они никак не повлияют на твое распределение, хорошо?

Уходит.

Ладно. Я смотрю на дверь, за которой она скрылась. В самом деле сделает? Время покажет.

Достаю почти законченный портрет Мэдисон, наношу последние штрихи и кладу его в карман пальто.

Не могу успокоиться, несмотря на поздний час – спать совсем не хочется. Отпираю первый шкаф и достаю альбомы. Каждый начинается со дня рождения, и я снова смотрю на праздничные снимки: подарки, торт, улыбки. За исключением, конечно, первого альбома. На самом деле первый день рождения приходится на тот день, когда человек появляется на свет, разве не так? И ему положен торт с большой цифрой «ноль» сверху. Вместо этого в альбоме мои снимки: я смеюсь, тянусь за игрушками, ползаю по полу. Очень неохотно принимаю ванну.

Убираю альбомы и, выключив свет и закрыв глаза, прижимаю к себе мягкую зеленую шерсть, все еще надетую на пижаму. После боли, вызванной сном про папу и его записку, после нахлынувших воспоминаний мне наконец-то тепло, и я чувствую, что кому-то нужна. Может быть, достаточно Стеллы. Одного любящего родителя, который никогда от меня не откажется.

Каждый год она подыскивала мне подарки, которые нравятся и сейчас. Заботливо заворачивала их, прятала в шкаф – все для дочери, которую она, может быть, уже отчаялась увидеть. Как это все нестерпимо грустно, хотя я уже вернулась.

Тем труднее вынести мысль, что эти годы тебя кому-то не хватало.

Глава 18

Утро начинается рано. Как и договаривались, Финли в семичасовом автобусе; я киваю ему и молча сажусь впереди.

Выйдя из автобуса, я молча направляюсь к задней двери кафе Коры. Финли идет следом и нагоняет меня возле входа. Я стучу. Дверь заперта, но вскоре открывается.

Кора видит нас, и в ее глазах сразу загорается надежда.

– Заходите, – говорит она, и мы проскальзываем внутрь. Она выглядывает в темную аллею, потом захлопывает дверь и запирает ее.

– Есть новости? – Она переводит взгляд с меня на Финли, потом оба смотрят на меня.

Качаю головой.

– К сожалению, новостей нет. Но, возможно, мы можем кое-что сделать. Вы слышали про ПБВ – «Пропавших без вести»? – Они отрицательно крутят головами. – Это большой секрет. У организации «Пропавшие без вести» есть веб-сайт, на котором публикуются данные о пропавших людях, и целая сеть сотрудников пытается найти их или выяснить, что с ними случилось.

– Похоже, с Мэдисон ничего хорошего не случилось, – замечает Кора.

Финли щурится, качает головой.

– Лучше знать. Как нам это сделать?

– Нужна недавняя фотография Мэдисон. Если не найдем, я нарисовала портрет. – Достаю рисунок, сделанный прошедшей ночью.

– Хороший, но у меня есть фото. – Кора отодвигает стул и выходит в соседнее помещение.

Финли протягивает руку, касается лица Мэдисон на бумаге пальцами.

– Жаль… – Он замолкает.

– Чего?

– Жаль, не сказал ей о своих чувствах.

– Думаю, она знала, – говорю я, хотя не уверена, что так и было. У них ведь все только началось. Понимала ли Мэдисон то, что кажется таким очевидным сейчас? Он любил ее. Любит, поправляю я себя.

Возвращается Кора с несколькими снимками, и мы выбираем один. Заметив, что Финли очень хочет заполучить фотографию Мэдисон для себя, Кора протягивает ему другой снимок.

– Если хочешь, возьми себе и рисунок, – предлагаю я, и он прячет портрет в свою сумку.

– Что дальше? – спрашивает Кора.

– Это моя забота, – отвечаю я.