Разрушенная

Голова словно набита ватой, но постепенно в ней проясняется. Как там недавно говорила Стелла? Ребенком я была левшой. Не имеет значения, что позже из меня сделали правшу и потом подвергли Зачистке. Часть памяти спряталась, сжалась в тугой узел, но сейчас начинает расправляться – и я вместе с ней.

Я думала, что картина гибели отца от руки Нико вызвала расщепление моей личности, но, может быть, она стала лишь последним штрихом, а началось все с папы, с той записки. Он узнал, что я не его дочь, и решил от меня избавиться – не исключено, что эту мысль хотели внушить мне Нико и доктор Крейг.

В чем бы ни заключалась правда, в одном я теперь уверена: Стелла не имела к ним никакого отношения. Тайны, хранимые ею, возможно, все усложнили, но она никогда от меня не отказывалась. Все, что она делала, – это отчаянно цеплялась за свою дочь, стараясь ее сохранить.

Начинает смеркаться, и я бегу назад в город, к автобусу. Когда выскакиваю на площадь, он уже отходит, я машу рукой, водитель притормаживает и забирает меня.

Финли уже здесь, на том же месте, где сидел рядом с Мэдисон. Меня охватывает чувство вины, я понимаю, что была поглощена своими заботами и не замечала его в автобусе несколько дней подряд. Неважно, что я теперь по этому поводу чувствую, что сама пережила, – дело былое. Сейчас больно этому парню.

Я сажусь через проход от Финли и стараюсь поймать его взгляд, но он прячет глаза. Мне кажется, что он даже не подозревает, что я рядом, но через секунду глаза его смотрят на меня.

– Привет, Коротышка, – говорит он.

– Привет, – отвечаю я. Мне хочется спросить: как он, все ли в порядке, но разве это не глупо? Само собой, не в порядке. Вместо слов стараюсь все выразить взглядом. Мгновение спустя он кивает и опять опускает голову.

Известно ли ему, кто мать Стеллы? Что она виновата в исчезновении Мэдисон? Пойдет ли на пользу такое знание? Если бы Стелла увидела, как ему больно, помогла ли бы чем-нибудь Мэдисон? Возможно, заставила бы Астрид вернуть ее?

А вдруг Финли поднимет шум, привлечет к себе внимание Астрид и тоже исчезнет?

Но и пустить дело на самотек я не могу, и, когда эта мысль приходит мне в голову, остается только удивляться, что я не додумалась до столь простого шага раньше. ПБВ. Надо оставить сообщение о пропаже Мэдисон на сайте «Пропавших без вести». Кажется маловероятным, но вдруг ее найдут?

Смотрю на Финли, слегка подталкиваю его ногу своей.

– Финли, надо поговорить, – едва слышно шепчу я. Он вскидывает голову, но надежда в его глазах быстро меркнет, когда я едва заметно отрицательно качаю головой. Знать бы только, где Мэдисон.

– Завтра садись в автобус в семь утра, – шепчет в ответ Финли.

Я киваю.

Тем же вечером начинаю рисовать портрет Мэдисон. Почему я не сняла ее на камеру, когда была возможность?

Сообщить о ней в ПБВ – значит вступить в контакт с Эйденом. Или мне сделать это самой? Он объяснил, как связаться с его знакомыми: оставить зашифрованное сообщение на доске объявлений, потом ждать, когда ответят.

Это на случай чрезвычайный. Наступил ли такой сейчас?

Да.

Удивительно, но портрет Мэдисон удается мне относительно легко. Ее отличает характерный дерзкий взгляд – не он ли и привлек внимание Астрид?

Почти заканчиваю, когда раздается слабый стук в дверь; быстро засовываю рисунок под кровать. Заглядывает Стелла, не решаясь войти, но я киваю головой, и она закрывает за собой дверь.

– Прости за вчерашний вечер, – говорит она.

– И ты меня прости. Давай не будем говорить сегодня о делах? – предлагаю я. – У меня уже просто нет сил.

– Конечно, – с облегчением соглашается она. – У меня идея: давай устроим себе праздник.

– Какой?

Она улыбается. Достает ключ.

– Вот такой! – Идет ко второму шкафу, отпирает замок. Оборачивается ко мне. – Иди сюда.

Встаю и иду к ней. Стелла открывает дверцы, внутри полки, забитые свертками в яркой упаковке.

Смотрю на нее, ничего не понимая.

– Это для тебя: твои подарки на дни рождения.

– Правда?

– Да. По одному на каждый год нашей разлуки. Потому что я никогда не сдавалась, Люси. Ни разу. Каждый год к третьему ноября здесь появлялся новый подарок. – Она касается моей щеки. – Почему-то я всегда верила, что ты вернешься ко мне. – Стелла усиленно моргает. – А теперь помоги мне перенести их. – Накладывает мне на руки большие и маленькие свертки, последние забирает сама. Мы распределяем их по кровати.

– Начинай, – говорит она.

– Мне можно их развернуть?

– Конечно. Разве они не твои? Хотя некоторые тебе уже не пригодятся. Начинай с самого первого, – предлагает она и подает мне сверток с надписью «11» на бумаге. – Где твоя камера? Я хочу фотографии с дня рождения!

Я смеюсь, качаю головой:

– Как ты объяснишь, если их обнаружат?

Улыбка на ее лице меркнет:

– Ладно. Ты права, это слишком опасно.

– Нет, мысль хорошая. Может быть, в следующем году? Только у меня день рождения не в ноябре.

Она испуганно смотрит на меня:

– О чем ты?

– Теперь у меня день рождения в сентябре! По поддельному удостоверению мне, как Райли, исполнится восемнадцать лет 17 сентября.