Разрушенная клятва

Рейлан берет две внушительные тарелки и накладывает на них хрустящий бекон, яичницу-болтунью, толсто нарезанные французские тосты, сдобренные маслом и сиропом, и жаренный с болгарским перцем картофель.

– Я в жизни столько не съем, – сообщаю я парню.

– Это питание для мозга, – говорит он, откусывая внушительный кусок тоста.

– Это две тысячи калорий. Весь дневной рацион на одной тарелке.

– Не мой рацион точно. Понадобится куда больше, чем тарелка завтрака, чтобы насытить это тело, дорогуша, – Рейлан хватает ломтик бекона и откусывает от него тоже прилично.

Я качаю головой:

– Ты заработаешь себе сердечный приступ.

– Ты видела хоть одного ковбоя, умершего от сердечного приступа?

– Значит, вот ты кто? Ковбой?

– А ты что думала. Вырос на ранчо в Теннесси.

– Что с ним стало?

– О, стоит на месте.

– А почему ты уехал?

– Потянуло на приключения. Хотелось увидеть мир. К тому же… – Рейлан ухмыляется, – я и не говорил, что был хорошим ковбоем.

Должна признать, бекон на моей тарелке действительно пахнет божественно. Я подцепляю ломтик и откусываю. Он хрустящий и нежный, такой же ароматный и сытный, как стейк рибай, который я ела накануне вечером. Если я продолжу проводить время в компании Рейлана, то стану плотоядной.

– Ну что? – говорит Рейлан. – Согласись, неплохо.

Я пробую немного картофеля. Он хрустящий снаружи и нежный внутри, идеально сдобренный специями и приправленный поджаренным красным перцем и луком.

– Ты отличный повар, – вынуждена признать я.

– А ты любишь готовить? – спрашивает Рейлан.

– Нет. Вообще-то, ненавижу.

– Почему?

– Столько возни ради чего-то, что сметут пять минут спустя.

Я не называю другую причину – я ненавижу заниматься тем, чего от меня ждут на основании того, что я женщина. Готовка, уборка, дети… Мне претит сама мысль обо всем этом и о том, чтобы позволить быту поглотить меня, пока мужчины проводят время, занимаясь более «важными» делами.

Моя мать никогда не была домохозяйкой, однако она во всем полагается на моего отца. Он глава семьи, а она – его правая рука. Я не хочу быть ничьей рукой.

Вот почему супружество не для меня. Когда Несса выходила замуж за Миколая, я отдала ей бабушкино кольцо, которое должно было перейти ко мне как к старшей из дочерей. Но я не собиралась надевать его.

Я знаю, что сегодня люди рассматривают брак как союз равных. Но, когда доходит до дела, чья-то карьера и амбиции выходят на первый план. Если одного из супругов пригласят на работу в Нью-Йорк, а другого – в Лос-Анджелес, то как они выберут, куда поехать?

Эгоизм – путь к разводу. Я лишь предпочитаю пропустить все промежуточные стадии и оставаться одна. Меня устраивает собственная компания и моя жизнь.

Во всяком случае, так оно и было, пока не появился этот дайвер и не разрушил все к чертям.

– Что? – спрашивает Рейлан.

– Что «что»?

– Ты нахмурилась, – говорит он.

– Мне просто… Мне жаль, что я разбудила тебя, – отвечаю я, избегая его взгляда.

– Эй, – Рейлан кладет вилку и накрывает мою ладонь своей. Она теплая и тяжелая и напоминает мне о том, какими теплыми были его руки прошлой ночью. От прикосновения его ладони по моему телу разливается то же мирное спокойствие. – Тебе ведь не нужно все время быть сильной. Это нормально, если подобное выбивает тебя из колеи.

Я вытягиваю руку, отодвигаю стул и встаю из-за стола.

– Я в порядке, – сухо говорю я. – В полном порядке.

Рейлан продолжает трапезу, очевидно, намереваясь прикончить всю тарелку.

Честно говоря, мне кажется, что он доедает все до последней крошки, просто чтобы позлить меня. Я стою и притоптываю от нетерпения, желая скорее выйти из квартиры.

– Что за спешка? – спрашивает Рейлан.

– У меня много работы.

– Сегодня суббота.

– У меня самый разгар важного проекта.

– Думаешь, это упрочит твои шансы на должность партнера? – спрашивает Рейлан, доедая последний кусок картошки.

Я вспыхиваю.

– Честно говоря, да, – признаюсь я.

– А разве это не предрешено? – говорит парень. – Ведь твоя фамилия уже и так на вывеске.

– Нет, не предрешено, – резко отвечаю я. – Но именно так все и думают. Вот почему мне приходится трудиться усерднее и оставаться допоздна. Иначе, какой бы я ни была умной и сколько бы ни привлекла клиентов, все будут считать, что я занимаю свое место лишь потому, что рождена Гриффин.

– Ладно, ладно, – говорит Рейлан, поднимая руки, словно он сдается. – Дай-ка я помою посуду и затем закину тебя к родителям.

Он убирает все со стола, ставит посуду в раковину и наполняет ту горячей мыльной водой. Быстро и эффективно парень устраняет беспорядок, казавшийся непосильным. Менее чем за десять минут все тарелки вымыты, высушены и расставлены точно по местам, а столешницы и плита приведены в прежний блестящий вид. Даже кухонное полотенце сложено и повешено на свое место.

– Это удовлетворяет вашим требованиям, сержант? – спрашивает Рейлан, и его голубые глаза светятся лукавством.

Иногда я с тревогой замечаю, что Рейлан словно читает мои мысли.

– Да, – чинно отвечаю я. – Все снова на своих местах.

Я хватаю свой портфель, тяжелый от бумаг, которые я захватила из офиса на выходные.