Разрушенная клятва

Мы с Рейланом отличаемся как внутри, так и снаружи. Да, мы поняли, как не бесить друг друга. И мы поняли, как нам сработаться. А говоря о сексе, мы были чертовски даже совместимы…

Но нельзя построить все отношения на сексе. Мне бы этого хотелось… но я не могу.

И все же я чувствую себя паршиво, въезжая в самый центр Чикаго. Прохладный ветер гоняет над дорогой куски мусора. Не многие готовы противостоять холоду, так что на тротуарах куда меньше людей, чем обычно.

Рейлан дал мне свой телефон, и я звоню Данте.

Гудки идут и идут, но ответа нет. Я хотела спросить, не заехать ли мне, чтобы вернуть ему внедорожник, но теперь в этом нет особого смысла, если он не дома.

Так что вместо этого я направляюсь к офису, почти машинально. Он стал для меня бо́льшим домом, чем сам дом. И он не сгорел дотла, в отличие от моей квартиры.

Небоскреб, где располагается наш офис, выглядит таким же величественным и внушительным, как и всегда. Раньше мне доставляло огромное удовольствие каждый день проходить через двойные стеклянные двери, думая о том, что когда-нибудь эта часть города станет моей.

Я смотрю наверх и вижу, что два или три окна все еще светятся. В моем кабинете темно, но дядя Оран, похоже, все еще за работой.

Мне хочется подняться и сесть в кресло за моим столом, напомнить самой себе, кто я такая и над чем работаю. Уже несколько недель я не чувствовала себя собой. Снова скользнуть в это мягкое кожаное кресло – это словно скользнуть вновь в свою прежнюю оболочку.

Я паркую автомобиль Данте, захожу внутрь и машу охраннику на входе. Карл салютует мне и нажимает на кнопку под столом, которая активирует лифты. Он привык, что я могу приходить и уходить в такое время.

Я проталкиваюсь сквозь дорогие стеклянные двери c именами Гриффина, Вайса и Брайара. Как только Вайс выйдет на пенсию, я жду, что на этой двери появится надпись «Гриффин, Гриффин и Брайар». Я уж точно не останусь без партнерства теперь, когда Джоша больше нет на горизонте и именно я раскрыла его махинации.

В нос тут же ударяет знакомый запах – бумаги, краски для принтера, парфюма с ароматом фрезии, который предпочитает Люси, и полироли для мебели с лимоном и базиликом, используемой уборщиками.

На меня накатывает ностальгия, хотя меня и не было меньше недели.

Я включаю свет в своем кабинете и ожидаю ощутить знакомый прилив уюта, но вместо этого замечаю, каким пустым и холодным кажется пространство вокруг. Книжные полки выглядят как декорация из каталога мебели, а полированный рабочий стол настолько пуст, что можно подумать, здесь вообще никто не работал. Все выглядит блестящим и дорогим, но лишенным индивидуальности и теплоты.

При взгляде на свой кабинет я вспоминаю ранчо, где каждый предмет мебели и каждый элемент декора словно рассказывал историю о том, кто его сделал, и о тех, кто им пользовался все эти годы. Дом Бунов дышал уютом. Это же просто кабинет, где я в одиночестве провела бессчетные часы за работой.

И все же я сажусь за стол, пытаясь вернуть себе целеустремленность и драйв. Именно здесь я чувствовала себя на пике своих возможностей.

Мне снова нужно ощутить это.

Думаю, мне не хватает самого рабочего процесса, так что я включаю компьютер. Мне нужно погрузиться в свои проекты.

Но когда я начинаю отсматривать файлы, то понимаю, что половина моих проектов пропала. Удалена с компьютера без следа.

Но я не успеваю проверить, что именно пропало, потому что ко мне заглядывает Анджела Пирс.

– А вот и ты! – говорит она. – Мы скучали!

Анджела – один из старших юристов и работает непосредственно на дядю Орана. Она умная, придирчивая и упрямая, так что мы отлично ладим. Но я не знаю, рассказывал ли ей дядя Оран о причинах моего исчезновения, так что стараюсь отвечать обтекаемо.

– И я скучаю по вам. Ты знаешь, как я ненавижу брать отгулы.

Анджела усмехается:

– Последний раз я считала дни до окончания отпуска. Предел допустимого отдыха был превышен, и я снова рвалась в бой.

– Ты закончила на сегодня? – спрашиваю я.

– Ага. Мы с Ораном занимались налоговыми декларациями. Он еще на месте, если хочешь забежать и поздороваться.

– Отлично. Так и сделаю.

Сморщив нос, Анджела оглядывает меня с головы до ног.

– Что на тебе надето? – спрашивает она. Я и забыла, что сижу в джинсах и ковбойских сапогах, пока сама Анджела выглядит как я три недели назад: безупречный кремовый блейзер, брюки-сигареты и туфли на каблуках от Джанвито Росси.

– Просто… примеряю новый образ, – говорю я.

Анджела усмехается.

– Неплохо, – говорит она. – Посмотрим, удастся ли нам уговорить Орана на свободные пятницы, когда Вайс выйдет на пенсию.

– Удачи, – смеюсь я. – Ты же знаешь, что Оран больше всего на свете любит костюмы-тройки.

– Верно, – Анджела понижает голос и наклоняется чуть ниже из-за двери. – Ты слышала про Джоша?

– Что? – изображаю я неведение.

Анджела кривится:

– Он покончил с собой.

– Вот как? – спрашиваю я. Актриса из меня никакая, но Анджела, похоже, этого не замечает – она слишком поглощена драматизмом этой сплетни.