Разрушитель миров

– Это за мной следят, – со вздохом ответила Сораса и презрительно махнула рукой в направлении мужчин. – Не обращай на них внимания. Все Сумеречные братья – сплошное посмешище.

Эндри изумленно распахнул рот, переводя взгляд с Сорасы на мужчин в рясах.

– Сумеречные братья? – произнес он, позабыв о том, что стоило бы говорить тише. – Они убийцы, которые не знают жалости…

– А я кто, по-твоему? – Сораса усмехнулась – сначала в сторону Эндри, а затем в направлении Братьев. Они ухмыльнулись в ответ и повернулись к ним спинами, эффектно взмахнув рясами, под которыми блеснула сталь. Мужчины носили мечи на поясе, не вдевая их в ножны. – Как я уже сказала, настоящее посмешище. Они хотят подстеречь меня в одиночестве, чтобы еще раз сделать мне предложение. На которое я снова отвечу отказом.

Больше Сораса на эту тему не распространялась.

Что касается Дома, его больше интересовали каменные плиты, лежавшие под их ногами. Плоские и потертые, они образовывали возвышение алтаря.

– Внизу что-то есть, – резким тоном произнес он после того, как провел по ним подошвой сапога.

– От тебя ничего не скроется, Древний, – сказала Сораса, жестом руки зовя их за собой мимо расколотого алтаря. Псы смотрели им вслед недобрыми глазами, все так же тяжело сопя. Эндри наклонился к одному из них и почесал его за ухом.

Заметив, что Корэйн наблюдает за ним, он пожал плечами.

– Пусть их хозяева – преступники, собаки от этого не перестают быть собаками.

За алтарем скрывалась узкая лестница, зажатая между возвышением и стеной. Над ней виднелось еще одно изображение Тайбера, изо рта которого сыпались монеты. Проходя мимо, Сораса привычным делам потерла ему нос. Корэйн последовала ее примеру, надеясь, что эта примета принесет им удачу.

Спустившись по лестнице, они оказались в квадратной комнате, которая когда-то служила криптой. В трех стенах виднелись прямоугольные углубления, предназначенные для гробов; к счастью, сейчас они пустовали. Корэйн было не по себе, но ей оставалось лишь радоваться, что из полутемных ниш на них не смотрят пустые глазницы скелетов.

На единственной цельной стене, состоявшей из кирпичей и цемента, горел одинокий факел. Он висел не по центру; когда огонь моргнул, Корэйн вдруг заметила под ним что-то вроде двери, которая сливалась со стеной, едва заметно выступая из нее по контуру.

Но Сораса направилась не туда. Она подошла к одной из ниш и решительно постучала костяшками по задней стенке. Раздался глухой деревянный звук. Через мгновение она отъехала назад, и на том месте, где когда-то гнило человеческое тело, возникла пара глаз.

– Пятеро, – проговорила Сораса, обращаясь к глазам, но потом осеклась и, обернувшись, пересчитала их количество. Вальтик все еще оставалась наверху. – Четверо. Ведьма решила не спускаться.

– Ты знаешь правила: можно заходить только вдвоем, – раздался хриплый ответ. Глаза забегали по крипте. Они были зелеными и слезящимися; вокруг них виднелась толстая розовая плоть.

Сораса наклонилась ближе.

– С каких пор здесь начали считаться с правилами?

Прежде чем глаза успели ответить, из-за раздвижной стенки раздался мужской голос.

– Мои уши меня не обманывают? Это Сарн?

Глаза раздраженно закатились. Сораса не успела вымолвить и слова, когда стенка захлопнулась, вставая на место.

Дом рассмеялся – негромко, но раскатисто.

– Вы производите подобное впечатление на большинство людей.

Где-то внутри стены послышался скрежет механизма, открывавшего двойную задвижку. Корэйн подскочила на месте, когда на кирпичной стене распахнулась тяжелая дверь, висевшая на массивных железных петлях. Представший перед ними проем вел в длинную комнату, которая была ярко освещена факелами и лучами солнца.

Сораса ухмыльнулась в лицо Древнему – ну, или по крайней мере так близко к нему, как могла дотянуться.

– Да, произвожу, – произнесла она, упругим шагом заходя внутрь.

Комната, по всей видимости, являвшаяся старейшей частью крипты, тянулась по всей длине церкви. По одной ее стороне располагались грузные колонны, покрытые паутиной, и высокие, плоские окна, сквозь которые в помещение попадало хотя бы немного естественного света. По мере того как по небу плыли тучи, освещение становилось то темнее, то ярче. В стенах виднелось еще несколько ниш, которые были заставлены ящиками, инструментами и съестными припасами. Кроме того, Корэйн увидела галлоны разноцветных чернил и столько свитков пергамента, что их можно было растянуть на многие мили.

Корэйн с любопытством смотрела по сторонам. От ее внимания не укрылись деревянные пластинки, подозрительно напоминавшие набивные доски, не говоря уже о железных клише для печати. Девушка прищурилась.

«Мы в мастерской, где подделывают документы».

– Чарлон Армонт, – проговорила Сораса, приближаясь к невысокому юноше, склонившемуся над верстаком. Она проговорила его имя с характерными для мадрентийского языка яркими, ниспадающими интонациями. – Рада тебя видеть.