Разрушитель миров

Корэйн, стоявшая на другой стороне комнаты, что-то промычала и попыталась сделать шаг. Одного охранника хватило, чтобы ее остановить. Дом сражался упорнее и едва не поборол шестерых стражей, пока седьмой не схватил его за шею. Они пытались вырываться, даже когда их повели к камерам, подгоняя остриями копий и мечей.

Когда они ушли, Сораса пожала плечами и дернула связанными руками.

– Что ж, чем раньше мы начнем, тем быстрее закончим.

Губа лейтенанта дернулась, и он жестом руки подозвал двух женщин, служивших здесь же. Они обе казались настолько бесстрастными, словно были вырезаны из гранита Красной колонны. Сораса напряглась всем телом, но не сопротивлялась, пока они обыскивали ее. Она прожигала взглядом спину лейтенанта, ненавидя его всем сердцем.

«В жизни нет ничего более обидного, чем честный солдат».

Им понадобилось не так много времени. Сорасу Сарн с самого детства регулярно раздевали и обыскивали. В Гильдии это было обычной процедурой. Послушников поощряли, если им удавалось своровать еду, деньги и что угодно другое и при этом не попасться. Сейчас Сораса почти не замечала, как они в поисках спрятанного оружия проверяют все ее тело от кожи головы до пальцев ног.

Когда ее повели по коридору, она принялась считать все камеры, мимо которых они проходили, равно как и каждый резкий поворот. Тальтора представляла собой целый лабиринт, спрятанный под крепостью; воздух здесь был сухим и прохладным.

У нее забрали все: пояс, меч, лук, кинжалы, все до единого порошки и, что самое обидное, золотой кошель, который висел на ее бедре. Теперь этой груде айонийского золота предстояло пылиться в хранилище Тальторы под пристальным наблюдением ответственного лейтенанта Бар-Барасэ. «Этот глупый упрямец даже не станет забирать его себе», – с горечью подумала Сораса, шагая по коридору.

Ее сопровождали четыре стражника, каждый из которых держал в руке обнаженный меч. Сораса могла бы нейтрализовать их, но это никак бы ей не помогло: на помощь товарищам сразу примчались бы еще шестеро и быстро лишили бы ее сознания. В итоге она оказалась бы в более глубокой камере, связанная цепью по рукам и ногам, и не получила бы даже огарок свечи. Нет, Сораса была образцовой пленницей. После обыска на нее быстро надели ее собственные штаны, сапоги и рубашку и связали ей руки за спиной. Ее распущенные черные волосы, загрязнившиеся и спутавшиеся за то время, что она провела в пути, были закинуты на одно плечо.

На четвертом повороте она услышала Вальтик. Старая ведьма снова что-то бормотала на джидийском. Ее голос эхом отражался от земляного пола и каменного потолка, словно призрак, запертый в своем мавзолее. Едва ли не в первый раз за все время Сораса была рада ее болтовне. Когда Сорасу проводили мимо, ведьма широко ухмылялась своим зубастым ртом и грозила ей пальцем.

За следующим поворотом она нашла Корэйн и Эндри, которых разделяла одна пустая камера. Сораса окинула их взглядом, ожидала увидеть на их лицах слезы и сопли – особенно на лице оруженосца. Однако оба стояли у решетки с решительным и храбрым видом. Они успели избавиться от кляпов.

– Они не причинили тебе вреда? – спросила Корэйн, сжимая железные прутья.

Сораса покачала головой.

– Разве по мне не видно?

Камера Древнего находилась напротив остальных. В тусклом свете различить его было непросто. Он был прикован цепями к стене, словно бешеный зверь. Даже его шея была закреплена, поэтому он был вынужден стоять в неудобной позе, упершись спиной в каменную кладку, раскинув руки и вытянувшись в струнку. Он шевелился, звеня цепями.

– Вам не кажется, что вы перестарались? – спросила Сораса у стражей. – На самом деле он милый, как щенок.

Дом фыркнул, пытаясь сорвать цепь, обернутую вокруг его шеи.

Ничего не ответив, стражи вставили ключ в ухмыляющийся замок и с металлическим скрежетом распахнули дверь в ее собственную камеру. Они завели Сорасу внутрь и, не развязав ей рук, заперли дверь, после чего скрылись в проходе.

Вскоре их шаги стихли, и пятеро заключенных остались одни в полутьме. Свет исходил от единственного факела. Между ними были пустые камеры и длинный проход, поэтому они не могли даже коснуться друг друга пальцами, не говоря уже о том, чтобы оказать какую-нибудь помощь. Учитывая то, как крепко был связан Дом, у них было мало надежды вырваться отсюда с помощью силы. Теперь в их распоряжении не осталось хмурого тарана.

– Ситуация складывается не в нашу пользу, – прорычал Дом в потолок.

Корэйн раздраженно ударила носком сапога по земле.

– Можно сказать и так, – резким тоном проговорила она. – Сораса, ты же доверяла этой женщине!

Сораса восприняла обвинение спокойно. Она ходила по камере, проверяя, нет ли в одном из прутьев какого-нибудь дефекта.

– Зато Чарли еще на свободе.

Фырканье Эндри эхом разнеслось по камере.

– И он, конечно, за нами вернется.

– Он может сделать какой-нибудь документ, – предположила Корэйн, переводя взгляд с одного на другую. – Например, ордер или дипломатическое письмо, чтобы выиграть время?