Разрушитель миров

Они мчались к вскрытому Веретену, из которого являлись чудовища Миэра.

«Мир океанов, окруженный морем песчаных дюн». Сорасе не удавалось это осознать, но в последнее время множество вещей выходило за рамки ее понимания. Она сосредоточилась на том, что находилось в ее руках. Это была еще одна тактика Гильдии. «Все, что я могу делать, – это скакать вперед и надеяться опередить злой рок, восходящий на горизонте подобно солнцу». Она уже ощущала, как к ее горлу поднесли меч. Таристан и Тот, Кто Ждет, протянувшие руки к Варду. Но над ней завис еще один клинок, с каждой секундой проступая все яснее и яснее.

«Только попробуй вернуться, и от тебя останутся одни лишь кости».

Голос лорда Меркьюри звучал в ее голове с четкостью звезд, проступавших в чернильной темноте. Их цитадель находилась на севере, слишком далеко, чтобы увидеть ее отсюда. Она стояла у моря – там, где пески сменялись прибрежными скалами. Сораса не осмеливалась даже бросить взгляд в том направлении: она боялась потерять весь свой самоконтроль и во весь опор поскакать домой.

Рассвет пахнул им в лицо волной жара, словно из открывшейся заслонки печи. Сораса гнала своих спутников вперед так долго, как только могла, доводя их до предела сил. Они скакали до тех пор, пока солнце не поднялось слишком высоко и не стало палить так нещадно, что их тени почти исчезли. Лошади уже начали замедлять свой идеальный бег, а их бока блестели от пота. Когда Сораса призвала их сделать стоянку, даже с уст Дома вырывался вдох облегчения.

Она соскочила с седла, погрузившись в песок, такой жаркий, что он обжигал ее ноги даже сквозь сапоги. Несколько наваленных друг на друга камней отбрасывали довольно обширную тень. Хотя стоял палящий зной, его было возможно вынести. Остальные соорудили из своих мантий и плащей что-то наподобие палаток, чтобы создать дополнительную тень. Эндри уснул мгновенно: он захрапел, как только его спина коснулась песка. Чарли не замедлил к нему присоединиться, в то время как Дом остался стоять на часах, спрятав лицо в глубине капюшона. Вальтик выкопала себе нору в более прохладных слоях песка, а потом жестом позвала Корэйн присоединиться. Сораса изогнула бровь, но не стала спрашивать, откуда северная ведьма знает пустынные хитрости.

– Они выставят на каньоне дозорных, – пробормотала Сигилла, скидывая с себя броню. Даже в обычной одежде она оставалась такой же мощной; ее тело как будто бы сплошь состояло из крепких, упругих мышц. – Лучников и арбалетчиков. Будет неприятно.

Сораса прикрыла глаза рукой от солнца и, прищурившись, взглянула на горизонт – туда, где ярко-голубое небо встречалось со сверкающим песком. Хотя она отдавала предпочтение одежде приглушенных цветов – черной, коричневой или грязно-серой, – ее любимыми цветами были голубой и золотой. Голубизна королевского флага. Золото песков. Ясная лазурь бескрайнего неба. Желтое подмигивание монет. Эти цвета выражали всю суть Айбала. Они напоминали дом.

Стояла ранняя осень. Спутники Сорасы не уловили ни смену ветров, ни крошечное похолодание. Но от дочери Айбала это, разумеется, не скрылось.

– С каньоном я разберусь, – проговорила она, похлопав Сигиллу по плечу.

Охотница за головами ответила ей хриплым смешком.

– Хорошо. Я бы предпочла, чтобы мне больше не пришлось спасать твою бедовую голову.

Они продвигались вперед, отдыхая во время дневной жары и продолжая путь в сумерках. Это был утомительный путь даже для Сорасы, которая провела вдали от дома много лет. Губы Корэйн потрескались и кровоточили. Дом укутывался мантией от макушки до пяток, отчаянно потея. Бедный Чарли, пунцовый от кончиков пальцев и до мысков, по утрам чуть ли не падал в обморок. Сигилла потела сквозь доспехи, и ее лицо блестело на солнце, а Эндри днями не опускал капюшона, пряча глаза от нестерпимого света. Жара не действовала на одну лишь Вальтик: она не покрывала головы и не щурила глаз, при этом ее кожа цвета слоновой кости не изменилась ни на тон. «Это все треклятые Веретенные фокусы», – предполагала Сораса.

Солнце выпивало из них силы, поэтому их ночи проходили стремительно и тихо. Они провели неделю почти в полной тишине. Тем временем их бурдюки пустели, а запасы еды истощались. Яблоки, купленные в Адире, были съедены давным-давно, оставив за собой лишь воспоминания о сладкой мякоти.

Сораса не беспокоилась. Осень вступала в свои права, а на горизонте наконец появилась красная линия, разраставшаяся с каждым часом. Скалы отбрасывали длинные тени, дарившие хоть какую-то прохладу. Земля, по которой они скакали, была покрыта трещинами – на этом месте зимой, в сезон дождей, разливалось озеро. Кое-где из трещин выглядывали стойкие растения, которые выживали за счет подземных вод, просачивавшихся сквозь грязь и песок. Песчаные лошади пытались щипать их на ходу, тыкая губами в любое подобие зелени.