Разрушительная любовь

– Я должна тебе кое-что сказать. Я… – скажи ему. Сейчас или никогда. – Я люблю тебя, – прошептала я признание, едва дыша.

Прошла секунда, потом вторая. Третья.

Алекс замер с ожесточенным и почему-то испуганным видом. Мне стало не по себе.

– Ты не имела этого в виду.

– Имела, – ответила я, обиженная и немного рассерженная его реакцией. – Я знаю, что чувствую.

– Меня нелегко любить.

– К счастью, я никогда не искала легких путей, – я выпрямилась и посмотрела ему в глаза. – Ты холодный и можешь довести до белого каления и, должна признаться, немного пугаешь. Но еще ты терпеливый и всегда готов поддержать, и очень умный. Ты вдохновляешь меня следовать мечтам и прогоняешь кошмары. Ты – все, в чем я нуждалась, сама этого не зная, и с тобой я чувствую себя безопаснее, чем с любым другим человеком на планете. – Я глубоко вздохнула. – Я пытаюсь сказать – еще раз, – что я люблю тебя, Алекс Волков. Каждую твою клеточку, даже когда мне хочется тебя поколотить.

На его лице появилась тень улыбки.

– Неплохая речь.

Улыбка исчезла столь же быстро, как появилась, и он прижался своим лбом к моему, тяжело дыша.

– Ты освещаешь мою тьму, солнце, – хрипло сказал он. Когда он говорил, его губы касались моих. – Без тебя я потерян.

На этот раз наш поцелуй был еще глубже предыдущего, но я никак не могла перестать проигрывать в голове его ответ.

Ты освещаешь мою тьму. Без тебя я потерян.

Красивые слова заставляли сердце биться быстрее… Но я так и не услышала заветное «я тоже тебя люблю».

Глава 31

Алекс

Железные ворота открылись, и за ними показалась длинная аллея красных дубов с голыми коричневыми ветками и большой кирпичный особняк вдали.

Дом моего дяди – и мой, пока я не переехал в Вашингтон, – напоминал настоящую крепость на окраинах Филадельфии, и это ему очень нравилось.

Я не хотел так скоро уезжать от Авы после отвратительного спектакля с Майклом, но и без того слишком долго откладывал встречу с дядей.

Я обнаружил его в кабинете – он курил и смотрел русский сериал на висящем в углу телевизоре с плоским экраном. Никогда не понимал, зачем он смотрит здесь телевизор, когда у него есть прекрасная комната отдыха.

– Алекс, – он выдохнул кольцо дыма. Перед ним стояла полупустая чашка зеленого чая. Дядя был буквально одержим этим напитком с тех пор, как прочитал, что он помогает сбросить вес. – Чем обязан такому сюрпризу?

– Ты знаешь, зачем я пришел.

Я опустился в чрезмерно мягкое кресло напротив Ивана и взял с его стола уродливое золотое пресс-папье. Оно напоминало деформированную обезьяну.

– Ах да. Я слышал. Шах и мат, – дядя улыбнулся. – Поздравляю. Хотя должен признать, я немного разочарован. Я ожидал от твоего финального хода куда большего… размаха.

Моя челюсть сжалась.

– Ситуация изменилась, и мне пришлось адаптироваться.

Во взгляде Ивана появилось понимание.

– И как же изменилась ситуация?

Я молчал.

Я разрабатывал план мести больше десяти лет, передвигая и переворачивая каждый кусочек, пока все они не оказались на своих местах. Никогда не торопись.

Но даже я был вынужден признать, что… отвлекся в последние несколько месяцев. Ава ступила в мою жизнь, словно рассвет после ночного мрака, и пробудила в моей душе существ, которых я считал давно погибшими: чувство вины. Совесть. Раскаяние.

Заставляя меня задаться вопросом, оправдывает ли цель средства.

Рядом с Авой моя жажда мести угасала, и я почти – почти – от нее отказался, чтобы делать вид, будто я тот мужчина, которым она меня считала. У тебя многослойное сердце, Алекс. Золотое сердце прячется внутри ледяного.

Острые края пресс-папье вонзились в ладонь.

Ава знала, я совершил немало неприглядных поступков для «Арчер Груп», но это бизнес. Она их не оправдывала и не одобряла, но и наивной не была. Несмотря на романтическое восприятие жизни и мягкое сердце, она выросла рядом со змеиным клубком Вашингтона и понимала, что в определенных ситуациях – будь то бизнес или политика – либо ешь ты, либо съедают тебя.

Но если бы она узнала, на что я пошел ради нанесения ущерба людям, виновным в гибели моей семьи – и неважно, насколько они это заслужили, – она бы никогда меня не простила.

Некоторые линии пересекать нельзя.

На руке проступила крошечная капелька крови. Я отпустил пресс-папье, вытер кровь о штаны – к счастью, темные – и поставил его обратно на стол.

– Не беспокойся, дядя.

Я старался сохранять расслабленный вид. Я не хотел, чтобы он понял, насколько глубоко Ава проникла в мое сердце.

Мой дядя никогда не был влюблен, никогда не женился и не имел собственных детей – он не смог бы понять моей дилеммы. Для него были важны исключительно богатство, власть и статус.