Разрушительная любовь

До встречи с Авой я думал, что у меня нет сердца, но она доказала обратное – и теперь его осколки лежали у ее ног.

– Защищайся, – прорычал Джош. – Защищайся, чтобы я мог тебя прикончить, ублюдок.

– Нет. И не из-за страха смерти, – черт, я бы ей только обрадовался. Я мрачно улыбнулся. Голову пронзил очередной приступ боли. – Это подарок. Один сеанс безлимитных избиений за восемь лет обмана.

Джош скривился и с отвращением оттолкнул меня прочь.

– Если ты считаешь, будто одна взбучка может компенсировать содеянное, ты заблуждаешься. Ты хотел использовать меня? Ладно. Но ты втянул мою сестру, и этого я тебе никогда не прощу.

Значит, нас уже двое.

– Я больше не собираюсь тратить на тебя энергию. Ты не заслуживаешь, – у Джоша дрогнули губы. – Ты был моим лучшим другом! – повторил он срывающимся голосом.

Меня пронзила новая, совершенно иная боль. Изначально я подружился с Джошем как с сыном Майкла, но с годами он действительно стал моим лучшим другом. Дядя был моим последним живым родственником, но Джош был мне братом. Не по крови, а по выбору.

По правде говоря, я мог уничтожить Майкла давным-давно, но тянул время из-за преданности Джошу. Я неосознанно придумывал поводы для отсрочек, но в глубине души просто не хотел причинять другу боль.

Ты тоже был моим лучшим другом.

Лицо Джоша снова окаменело.

– Если ты еще хоть раз посмеешь приблизиться ко мне или к Аве, я тебя убью.

Он бросил на меня последний брезгливый взгляд и ушел.

Дверь с грохотом захлопнулась, и я остался лежать, уставившись в потолок, – по ощущениям, прошло несколько часов. Грузчики уже упаковали мои вещи и перевезли в новый пентхаус в Вашингтоне. Оставаться в этом доме стало невыносимо – он был полон воспоминаний, тихих смешков и затянувшихся до глубокой ночи бесед. Не только с Авой, но и с Джошем. Мы жили здесь вместе, когда учились в колледже, – один из лучших периодов в моей жизни.

Я закрыл глаза и наконец позволил себе погрузиться не в болезненные, а в приятные воспоминания.

– Спой песню. Ну хоть одну, – умоляла Ава. – Это будет моим подарком на день рождения.

Я бросил на нее скептический взгляд, хотя едва сдерживал смех при виде ее преувеличенно надутых губ и щенячьих глаз. Как можно быть такой сексуальной и такой очаровательной одновременно?

– Твой день рождения только в марте.

– Очень ранним подарком на день рождения.

– Хорошая попытка, солнце, – я обхватил ее сзади за талию, провел губами по шее и улыбнулся, услышав резкий вдох. Мой стремительно твердеющий член идеально подходил к ее заднице, словно мы были созданы друг для друга. – Но я не пою.

– Что ты имеешь против музыки? – пропыхтела она и изогнулась дугой, когда я провел большим пальцем по ее идеальному остроконечному соску. Я не мог ею насытиться. Хотел связать ее и упиваться целыми днями, каждый день. Остальной мир ее не заслуживал. Я тоже, но она была со мной, была моей, и к черту заслуги. Я брал то, что хотел.

– Ничего не имею, – я ущипнул ее за сосок, и в ответ она прижалась к моему уже твердому члену. – Просто не люблю петь.

Однажды я спел в каком-то дурацком караоке-клубе, куда меня затащил дядя, и с тех пор больше никогда этого не делал. Не из-за низкой самооценки – я Алекс Волков, и я способен на все, – а потому, что пение оказалось слишком эмоциональным, слишком личным, словно с каждой нотой я обнажал свою душу. Это касалось даже дурацких попсовых песен. Любая музыка, даже самая дрянная, основана на эмоциях, а я построил репутацию на их отсутствии – за исключением времени с Авой.

По моим венам разлилось желание.