Разрыв-трава

* * *

Нет мне пути обратно!

Накрик кричу от тоски!
Бегаю по квадратам
Шахматной доски.

Через один ступаю:

Прочие — не мои.
О, моя радость скупая,
Ты и меня раздвои, —

Чтоб мне вполмеры мерить,

Чтобы вполверы верить,
Чтобы вполголоса выть,
Чтобы собой не быть!

27 сентября 1932

* * *

Окиньте беглым, мимолетным взглядом

Мою ладонь:
Здесь две судьбы, одна с другою рядом,
Двойной огонь.

Двух жизней линии проходят остро,

Здесь «да» и «нет», —
Вот мой ответ, прелестный Калиостро,
Вот мой ответ.

Блеснут ли мне спасительные дали,

Пойду ль ко дну, —
Одну судьбу мою вы разгадали,
Но лишь одну.

1915

* * *

Он ходит с женщиной в светлом,

— Мне рассказали. —
Дом мой открыт всем ветрам,
Всем ветрам.

Они — любители музык —

В девять в курзале.
Стан ее плавный узок,
Так узок…

Я вижу: туманный берег,

В час повечерья,
Берег, холмы и вереск,
И вереск.

И рядом с широким фетром

Белые перья…
Сердце открыто ветрам,
Всем ветрам!

17 июня 1915

* * *

Она беззаботна еще, она молода,

Еще не прорезались зубы у Страсти, —
Не водка, не спирт, но уже не вода,
А пенистое, озорное, певучее Асти.

Еще не умеешь бледнеть, когда подхожу,

Еще во весь глаз твой зрачок не расширен,
Но знаю, я в мыслях твоих ворожу
Сильнее, чем в ласковом Кашине или Кашире.

О, где же затерянный этот в садах городок

(Быть может, совсем не указан на карте?),
Куда убегает мечта со всех ног
В каком-то шестнадцатилетнем азарте?

Где домик с жасмином, и гостеприимная ночь,

И хмеля над нами кудрявые арки,
И жажда, которой уж нечем помочь,
И небо, и небо страстнее, чем небо Петрарки!

В канун последней иль предпоследней весны

— О, как запоздала она, наша встреча!—
Я вижу с тобой сумасшедшие сны,
В свирепом, в прекрасном пожаре сжигаю свой вечер!

26 декабря 1932

* * *

От смерти спешить некуда,

а все-таки — спешат.
«Некогда, некогда, некогда»
стучит ошалелый шаг.

Горланят песню рекруты,

шагая по мостовой,
и некогда, некогда, некогда,
мой друг, и нам с тобой.

Бежим к трамваю на площади

и ловим воздух ртом,
как загнанные лошади,
которых бьют кнутом.

Бежим мы, одержимые,

не спрашивая, не скорбя,
мимо людей — и мимо,
мимо самих себя.

А голод словоохотлив,

и канючит куча лохмотьев
нам, молчаливым, вслед.

Что тело к старости немощно,

что хлеба купить не на что
и про́паду на горе нет.

21 сентября 1927

* * *

Прямо в губы я тебе шепчу — газэлы,

Я дыханьем перелить в тебя хочу — газэлы.
Ах, созвучны одержимости моей — газэлы!
Ты смотри же, разлюблять не смей — газэлы.
Расцветает средь зимы весна — газэлой,
Пробудят и мертвого от сна — газэлы,
Бродит, колобродит старый хмель — газэлы, —
И пою тебя, моя газель, — газэлой!

Октябрь 1932