Разрывной прилив (ЛП)

  Самое большое разочарование для него заключалось в том, что он не знал, что происходит. Заложники не контактировали ни с кем из мужчин в лагере, кроме мальчика Табана, который приносил им еду. Лакхерст улыбнулся при мысли о молодом сомалийце. Даже в самых мрачных обстоятельствах доброта человека могла выделиться, и он мог сказать, что Табан был нежной душой, плывущей по течению в ситуации, не зависящей от него. Мальчик напомнил ему его собственного сына Джорджа, младшего, который, несмотря на совершенно разные миры, в которых они жили, обладал такой же нежностью, как и этот африканский юноша. Сначала между капитаном и сомалийским мальчиком не было общения, но со временем Лакхерст обнаружил, что его поверхностное знание арабского языка, немногочисленные слова Табана по-английски и растущее использование языка жестов означают, что они могут ясно выражать свои значения.

  Однажды, почти две недели назад, мальчик казался очень взволнованным. Лакхерст узнал от него, что в лагерь прибыли новые люди, хотя сам он их не видел. — Араб, — сказал Табан, понизив голос и оглядываясь через плечо на стражников у ворот. — Один… ты. И он указал на Лакхерста.

  — Такой, как я? Белый?' — спросил Лакхерст, указывая на свое лицо и руки.

  Табан покачал головой. «Нет белого. Английский.'

  Англичанин? Но не белый. Возможно, кто-то говорит по-английски. Может быть, это еще один заложник? Но если так, то почему он не был в загоне?

  В течение следующих нескольких вечеров, заинтригованный мыслью о том, что рядом с ним живет еще один англичанин, Лакхерст пытался узнать больше, но Табан не ответил. Затем, неделю назад, когда он принес ужин: «Мужчины ушли. Английский ушел, — сказал он, махнув рукой в сторону моря.

  Теперь Лакхерст услышал звяканье ключей и звук открывающейся двери загона на скрипучих петлях. «Ужин», — подумал он, представляя, как охранники впускают Табана с мисками для еды. Он хотел узнать больше о людях, которые ушли в море и не вернулись.

  — Хорошо, Табан? — спросил Лакхерст, когда мальчик протянул ему миску с похлебкой. Табан кивнул, но выглядел испуганным.

  Внезапно позади него появился Халид с пистолетом в кобуре на бедре. Это было ново; Лакхерст надеялся, что это не значит, что дела повернулись к худшему. Но мужчина ухмылялся, подходя к капитану.

  — У меня есть новости для вас, коммандер. Хорошие новости.'

  'Да?' Это объявление было сделано раньше, и оказалось, что к их обеду из тушеного мяса были фрукты.

  — Твои хозяева наконец-то прозрели — выкуп уплачен. Вы явно многого для них стоите.

  Лакхерст знал лучше — это был корабль, который хотели вернуть владельцы, а не экипаж, но говорить об этом Халиду не было смысла. 'Что произойдет дальше?' — осторожно спросил он.

  'Следующий? Мы отвезем вас в пункт сбора за пределами Могадишо. Представитель вашей компании будет там, чтобы забрать вас.

  Капитану и его команде потребовалось всего несколько минут, чтобы подготовиться. Им нечего было упаковывать. Пока они шли к пыльному грузовику, Лакхерст искал Табана, чтобы попрощаться, но его не было видно. В предвкушении своего освобождения капитан вскоре забыл о мальчике.

  Глава 9

  Джеффри Фейн не был щедрым человеком и не тратил время на одолжения. Но за свою долгую карьеру в МИ-6 он развил чутье на то, что может быть важно. И когда накануне в его кабинет позвонил старый коллега, который хотел получить неформальный совет, этот нос дернулся. Вместо того, чтобы найти какое-то оправдание, он согласился встретиться со звонившим. Теперь он сидел в такси и полз по Оксфорд-стрит среди утреннего движения, направляясь в офис своего старого коллеги.

  Звонил Дэвид Блейки, двадцать лет проработавший в МИ-6, дослужившийся до начальника резидентуры в Гонконге на момент передачи колонии Китаю. После Гонконга он уволился из МИ-6, и с тех пор его пути и пути Фейна пересекались лишь изредка – случайные встречи в баре Клуба Путешественников, один раз они столкнулись друг с другом в Берлингтонском пассаже. Когда Блейки позвонил, Фейн вспомнил, что после ухода из МИ-6 его старый коллега устроился на работу директором крупной международной благотворительной организации. На самом деле, когда Блейки упомянул название благотворительной организации UCSO, он пробудил интерес Фейна. Прошла всего неделя с тех пор, как это имя привлекло его внимание. Молодой человек с британскими документами был арестован французскими военно-морскими силами в Индийском океане. Очевидно, он был одним из группы пиратов, пытавшихся захватить греческое грузовое судно, зафрахтованное благотворительной организацией UCSO для доставки гуманитарной помощи в Момбасу.

  Дело было передано МИ-5 для расследования; Элизабет Карлайл — или Лиз, как она предпочитала себя называть, подумал Фейн с гримасой, — отправилась в Париж, чтобы допросить заключенного. И тут вдруг появился глава того самого благотворительного общества, спрашивая совета и отказываясь говорить по телефону, что его беспокоит.