Разушенный мальчик (ЛП)

— Но ты сказал, — холодно прерывает он меня. — Ты явно говорил, Люцифер.

Я пожевал внутреннюю сторону щеки, размышляя. Как я могу сделать это лучше? Я думаю о закладках в машине. О том, чтобы вообще пропустить стрип и сойти с ума в своей спальне, когда вернусь домой. По крайней мере, сейчас ночь. Пэмми будет держаться сама по себе.

Я могу заблудиться в одиночестве.

Мой отец вздыхает, глядя на свои длинные бледные пальцы, барабанящие по столу.

— Завтра днем ты должен пойти в дом Форгов.

Моя кровь холодеет.

Я слышал крики изнутри этого дома.

Я знаю, что там трое детей. Я встречался с ними, мельком. Две девочки. Испуганный мальчик.

Я думаю, что Эзра трахает одну из сестер, но он не хочет говорить с нами об этом. Хотя он ходит к ним в гости. Наверное, он как-то увлажняет свой член.

— П-почему? — мой голос дрожит, и я ненавижу это, но не могу остановить его.

Губы отца кривятся в жестокой улыбке.

— Увидишь, — затем он пренебрежительно машет рукой, берет ручку на своем столе и смотрит на бумаги, аккуратно сложенные перед ним. — Убирайся, Люцифер. Иди домой. Подумай о том, чтобы впредь держать свой поганый рот на замке, даже перед девушками, с которыми ты связан. Ей не нужно слышать твои слова, чтобы ты ее трахнул.

Когда я пришёл домой, Пэмми еще не спала.

Я чувствую запах благовоний, доносящийся из ее комнаты, расположенной прямо по коридору от моей, но я ныряю за свою дверь и плотно закрываю ее.

Но прежде чем я успеваю повернуть замок, она тихонько стучит.

У меня ком в горле, но я не могу ее игнорировать. Она знает, что я здесь. И если отец услышит, что я не впустил ее, он может обвинить меня в еще большем дерьме.

Я открываю дверь.

На ней красный шелковый халат, и больше ничего.

Я вижу ее сиськи, пухлые губы, растянутые в улыбке.

У меня сводит живот.

Позже, когда она скачет на моем члене, а я смотрю в потолок, я думаю о Форгах. Что там происходит? Чем они занимаются?

Когда Пэмми целует меня в лоб, завязывает халат и желает мне спокойной ночи, я думаю о том, что собираюсь найти.

Когда она выключает свет и тихонько закрывает за собой дверь, я думаю о том, каково это — убить себя.

Я уже пытался, но это была ложная тревога.

Вздрогнул.

Интересно, все ли женщины так чертовски развратны? Офелия, кажется, заботится обо мне, но она проболталась своему гребаному отцу, а теперь…

Блядь.