Разушенный мальчик (ЛП)

— Ты моя, малышка. Блядь, моя, — он лижет меня, дразня, втягивая мой клитор в рот, когда я задыхаюсь, его глаза смотрят на меня. — Если ты когда-нибудь позволишь другому мужчине прикоснуться к тебе, как это сделал он, как это сделали мои гребаные братья… если ты когда-нибудь снова позволишь кому-то так близко подойти к тебе… — он поворачивает голову, кусает внутреннюю сторону моего бедра, мои пальцы вязнут в его волосах, когда я задыхаюсь, вижу кровь на его губах, когда он отстраняется.

— Я, блядь, убью их, пока от тебя не останется только я.

Затем он ныряет вниз, проталкивая свой язык внутрь меня, захватывая мои бедра достаточно сильно, чтобы оставить синяки, когда я задыхаюсь, выкрикивая его имя.

Он отстраняется, и я пытаюсь толкнуть его голову обратно вниз, но он только смеется, сопротивляясь мне. Затем, глядя прямо на мою киску, он плюет на меня, теплая слюна стекает по моей щели, прежде чем его взгляд снова встречается с моим.

— Ты моя гребаная жена, Лилит. Моя, и, черт возьми, я твой. Не забывай об этом больше, да, малышка? — он вводит в меня два пальца, ожидая моего ответа.

Я сжимаюсь вокруг него, затем киваю.

— Да, — выдыхаю я, — Я твоя, Люцифер.

Он улыбается мне, прежде чем снова опустить голову и начать мучить меня снова и снова, пока я не застонала от его имени. Затем он ползет по мне, проникая в мою пульсирующую киску, и стонет мое имя, когда трахает меня. Лилит, как напев, его рука на моем горле, как будто это удержит меня здесь. Удерживает нас вместе.

Я думаю, что на этот раз… так и будет.

— Ты имела это ввиду? — спрашивает он меня той ночью. Я на его коленях, его руки на моих бедрах, одеяла натянуты до подбородка, мы сидим на диване в гостиной, пустые миски из-под хлопьев на журнальном столике, играет фильм ужасов, который никто из нас не смотрит.

Мы исцеляемся, пытаемся жить, но наши сердца, наши мысли… они, вероятно, в другом месте.

Я поднимаю голову с его плеча, поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я его, сбитая с толку. Напряженно. У нас все взрывается одно за другим, мне не по себе. Я не боюсь его, но с Джеремией так далеко, и его защита исчезла, я просто чувствую себя… не в своей тарелке. У меня буквально болит в груди от отсутствия Джея, и единственное, что хоть немного облегчает это ощущение, это вид его инициалов на моей коже.

Но видя сейчас лицо моего мужа, его темные брови, нахмуренные, приклеенные к моим глаза, я знаю, что если бы мне пришлось выбирать — если бы Джеремайя не сделал выбор за меня — я бы хотела быть именно здесь.

Я люблю их обоих. И, наверное, всегда буду.

Но жить без Люцифера… я думаю, это было бы невозможно. Для нас обоих.

— Когда ты сказала, что я твой… — он смотрит вниз, между нами, одна рука опускается к моему животу, проскальзывает под подол майки, его пальцы холодные, когда они скользят по моей коже. — Кошмар? — наконец заканчивает он, шепча это слово, глядя на меня сквозь длинные ресницы. Телевизор включен на низком уровне, экран мигает на его лице, и я вижу страх. Он не пытается его скрыть.

Как будто он пытается открыться. Пытается быть уязвимым.

— Когда ты сказала, что я не твоя дрожь?

При этих словах мое дыхание перехватывает в горле, и я закрываю глаза, сжимая руки в кулаки под одеялом, в пушистом бархате.

Он наклоняется ближе, и я чувствую его дыхание у своего уха, когда он шепчет: — Все хорошо, малышка, — несмотря на слова, я слышу боль. — Ты можешь чувствовать, как тебе нравится. Я не хочу, чтобы ты что-то скрывала от меня, Сид, — он опускает голову и целует меня в плечо, его полные губы прижимаются к моей коже, когда он зубами скользит по тонкой бретельке моей майки вниз по руке.

По мне разливается тепло, но я открываю глаза, желая остановить его.

Мы общаемся с помощью секса, но этого недостаточно. Для меня, для него. Мы должны найти способ поговорить без траха. После — хорошо. Но я знаю, что он хочет от меня большего. И всегда хотел.

Я обхватываю его шею руками, поворачиваюсь дальше, закидывая ноги на диван. Он улыбается, одна рука все еще на моем животе, другая обхватывает мою спину, прижимая меня к себе.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда я думаю о прошедших полутора годах. Как полностью изменилась наша жизнь. То, от чего он отказался ради меня, и то, с чем он по-своему пытался бороться. Что он чувствовал, когда потерял меня из виду в ту ночь на Хэллоуин, а потом в Ноктем, когда я убежала.

Он любит меня.

Думаю, я всегда это знала.

Но я не уверена, что он всегда знал мою собственную правду.