Разведчик Петра Великого

Николай был смущён неожиданным напором распорядителя винных закромов, его настойчивым желанием немедленно схватить быка за рога. Но бывший опер не был виноделом, а выкручиваться и зарабатывать для себя и товарищей очки сейчас было крайне необходимо. Тем более, что, сказав А, нужно было говорить Б. В создавшейся ситуации вынужденного пленения любая, даже кажущаяся мелочь может сыграть как на пользу дела, так и сильно навредить ему. Ведь если удастся помочь братьям бенедиктинцам создать шампанское вино, то сей факт просто не может быть не замечен королём, и тем самым, хоть и немного, но сократится путь друзей до его дворца. Ни для кого во Франции не было секретом, что орден бенедиктинцев был в близких отношениях с властвующим семейством Бурбонов. Но Николай решил излишне не торопить события и вначале самому попытаться разобраться с технологией изготовления шампанских вин. Но пока необходимо было любым способом тянуть резину. Утро вечера мудренее. Авось чего-нибудь да удастся придумать.

– Дорогой брат Пьер, с вашего позволения, я бы вначале хотел осмотреть способ закладки вина, который вы применяете. Мне любопытно узнать поподробнее: каким образом у вас зреют вина; сколь много солнечных дней выпадает в ваших краях; какие сорта винограда вы используете; как их обрабатываете? Нужно провести химический анализ почвы, ну и некоторые другие манипуляции. Полагаю, что вы меня понимаете, брат Пьер?

– Конечно-конечно, брат Николя! Я вам непременно всё покажу и самым подробнейшим образом объясню, как и что мы с братьями делаем! – радостно воскликнул Пьер.

Бесчисленные вопросы пленников аббата легли на благодатную почву. Престарелый монах будто бы их только и ждал. Он с упоением стал рассказывать про хранилище вин, про виноградники; про то, как братья бенедиктинцы за ними не покладая рук усердно ухаживают; как собирают ягоды и давят из них сок; как закладывают полученное исходное сырьё в дубовые бочки и следят за вызреванием вина. Николай с друзьями с важным видом бродил вслед за братом Пьером по бесчисленным лабиринтам подземелья, а монах всё говорил и говорил. Николаю лишь изредка удавалось вставить два-три слова. Казалось, что рассказу про вина и способы их хранения не будет и конца. Но тут сквозь толстые стены подземелья проник приглушённый звук малого колокола.

– Вы слышали колокол, братья? – удивлённо встрепенулся монах, прервав своё объяснение о свойствах винных бочек. – Как быстро летит время с умными людьми!

– Действительно жаль прерываться, но колокол и впрямь зовёт нас к обедне, – в тон келарю удивился Николай.

Он даже сам не заметил, как увлёкся повествованием келаря о виноделии. Старому монаху удалось своим истовым, совершенно не соответствующим его возрасту энтузиазмом заразить бывшего опера. Жаль, что его друзья практически ничего не понимали по-французски и явно скучали. Но, услышав призыв колокола, они с любопытством посмотрели в сторону лестницы. Почти в такт с ударами колокола оттуда послышались громкие шаги. Через некоторое время тёмная арка осветилась, и на последней ступени с факелом в руке показался Бастиан. Он приостановился, внимательно оглядел гостей и коротко произнёс:

– Пошли!

Николай покосился на монаха-крепыша и невольно подумал: «Ну вылитый вертухай! Только что автомат на шею повесить и прямой путь в лагерь, в надзиратели!» Бывший опер грустно вздохнул и направился к выходу. Вслед за ним пошли его друзья и брат Пьер. По лицу келаря было видно, что он явно расстроился из-за того, что ещё не успел всё рассказать. После обеда решили совмещать рассказы о процессах закладки вин с дегустацией. Николай совершенно искренне пытался помочь подобрать сорт вина, который бы более всего подходил для изготовления настоящего шампанского. Бочек было много и дегустировать тоже пришлось много. Бывший опер поставил перед друзьями задачу найти нужное по вкусу вино, а сам нет-нет, да отлынивал от процесса дегустации. Он прекрасно помнил, чем заканчивались посиделки на ассамблеях у Петра Алексеевича и не хотел повторно ударять в грязь лицом. В отличие от него ни тесть, ни его друг не терялись. Они дружно дегустировали каждую бочку. Алексей Никифорович после очередной опрокинутой чарочки лишь довольно крякал и с важным видом повторял: «Ja, ja! Sehr gut!» и «Das ist fantastisch!»[9] В то время как Андрей Яковлевич с глубокомысленным видом цедил по чуть-чуть, после чего задумчиво произносил: «Not transferred taste, amazingly!»[10] Старому монаху было приятно, что его вина искренне нахваливают, но сам в процессе дегустации не участвовал. Ему и так был прекрасно знаком вкус всех его вин. Как это ни удивительно, но, изо дня в день находясь рядом с поистине бескрайним морем вина, старец остался верен разуму и без особой на то необходимости сам не притрагивался к винным бочкам и не давал этого делать другим монахам. Сегодня он дал послабление своим гостям исключительно из благодарности и в надежде, что те ему действительно помогут создать новое чудо-вино, о котором он грезил во сне и наяву – и днём, и ночью.