Разведчик Пустоты

Вариил тут же сорвался с места. За спиной взвыли турбины Люкорифа и раздался его смех. Апотекарий бежал несколько секунд, пока раптор не налетел на него сзади, вцепился в наплечники и поднял в воздух.

Вариил, не любивший летать и питавший еще менее теплые чувства к Кровоточащим Глазам, молча проглотил унижение и сжал когти раптора. Внизу проносились руины.

Он заметил апотекария не в тот миг, когда Вариил тяжело обрушился на крепостные зубцы. Нет, раньше, когда дисплеи глазных линз зарегистрировали приближение брата с Бадаба и присоединили третью идентификационную руну с жизненными показателями к рунам Узаса и Кириона. Руны Ксарла и Меркуция рядом с ними были тусклыми и застывшими.

Люкориф приземлился с куда большим изяществом, впившись когтями в парапет накренившейся стены.

Талос подошел к поднимавшемуся апотекарию.

– Я хочу получить ответы, Вариил, и немедленно.

– Объяснение может занять какое-то время. Я бы позвал катер.

– Септимус и Октавия действительно здесь? На этой планете?

– Чтобы объяснить это, тоже потребуется время.

– У нас много чего недостает, брат: боеприпасов, надежды, бойцов. Можешь добавить время к этому списку. Где «Опаленный»?

– На крепостной стене к северу. Где-то в четырех минутах полета.

Талос настроил вокс на знакомый канал, который больше никогда не рассчитывал использовать.

– Септимус.

– Господин? Рад слышать ваш го…

– Подними катер в воздух и лети к центру развалин. Мы сейчас направляемся туда. Не совершай посадку, пока мы тебя не позовем, – находиться на земле дольше, чем это необходимо, слишком для тебя опасно. Ты меня понял?

– Так точно, господин.

– И если вдруг эльдарская дева в костяных доспехах окажется у тебя в зоне поражения, ты крайне обяжешь нас, если превратишь ее в кровавые брызги.

– Э… как скажете, господин.

Талос оборвал связь и оглянулся на остальных.

– Рассредоточьтесь в развалинах, пока не покажется катер. Не позволяйте ей обнаружить вас. А теперь вперед. Вариил, ты со мной. Можешь приступать к объяснениям.

Кирион несся сквозь дождь. Эрозия сточила крепостные стены на этом участке до семиметровой высоты, с которой Кирион спрыгнул на бегу. Ботинки хрустнули, вдавившись в каменистую почву, и воин снова помчался вперед.

Спрятаться в руинах гигантской крепости было несложно: даже на поверхности ветер и дождь превратили цитадель в запутанный лабиринт из накренившихся стен и груд щебенки, раскинувшийся на серой равнине. Он бежал несколько минут, пока не достиг каменистого, усыпанного щебенкой склона. Когда-то здесь была стена барака, стоявшего вплотную к крепостной стене.

Повелитель Ночи начал карабкаться вверх, пробивая и процарапывая латными рукавицами углубления для рук там, где развалины стали слишком скользкими от воды.

– Кирион, – окликнул его чей-то голос.

Не по воксу – голос слышался сквозь плеск дождевых струй. Значит, говоривший был близко.

Кирион поднял голову. Узас, скорчившись, сидел на широкой стене и смотрел вниз на него. Отпечаток руки на древнем наличнике не поддавался холодной ласке дождя.

– Брат, – ответил Кирион.

Между ними повисло напряженное молчание. Кирион, преодолев последний участок подъема, взобрался на стену. Узас вскочил и попятился. В руках он по-прежнему сжимал гладиус и цепной топор.

– Давай поговорим, – сказал Узас.

Буря загремела яростнее. Молния распорола небо у них над головой.

– Талос велел нам разделиться.

Узас не отводил от него взгляда алых глазных линз.

– Талос. Да, давай поговорим о Талосе.

Его голос еще никогда не звучал так ясно – по крайней мере, со времен Великой Ереси. Кирион невольно задумался о том, что же с ним сделала эта рана в голову.

– А что Талос? – спросил он.

Узас на секунду активировал свой цепной топор. С визжащих зубьев посыпались капли дождя.

– Я не раз испытывал его терпение за те десятилетия, что прошли с нашего бегства с Тсагуальсы. Но он всегда относился ко мне справедливо. Всегда защищал меня. Всегда помнил, что я брат ему, а он – мне.

Кирион опустил ладонь на рукоять вложенного в ножны цепного меча.

– Да. Так и есть.

Узас склонил голову набок.

– Но ты – нет.

Кирион выдавил из себя смешок, прозвучавший откровенно фальшиво.

– Кирион, Кирион, Кирион. Вот я гляжу на свои красные руки и думаю: мне приходится нести это наказание за множество припадков ярости, когда я истреблял смертных членов команды «Завета». А последним из них был отец Рожденной-в-Пустоте, так? Тот глупый трусливый старик, который покрывался потом, всхлипывал и пресмыкался перед нами всякий раз, когда мы проходили мимо.

Узас подошел к Кириону на шаг.

– Каков был на вкус его страх, Кирион? Какова на вкус была его смерть? Скажи, этот вкус все еще щекотал твой язык, когда ты остался в стороне, позволив братьям свалить вину на меня?

Когда Узас сделал еще шаг, Кирион обнажил оба клинка.

– Значит, Люкориф тебе рассказал.