Разведчик, штрафник, смертник. Солдат Великой Отечественной (издание второе, исправленное)

Охранники закрыли замки, и поезд, как ни в чём не бывало, покатил прежним курсом. На первой же станции, особисты сдали погибшего местной милиции, и эшелон пошёл себе дальше, на Дальний Восток.

Все были подавленны смертью «сына полка». Штрафники угрюмо молчали почти до обеда. Чтобы немного развеять тягостное настроенье соседей, Женя вспомнил историю из своей мирной жизни.

— Весной сорок второго я жил в деревне недалеко от Нижнего Новгорода. — начал парень рассказывать во время приготовленья еды. — Фронт тогда подошёл уже достаточно близко. Фашисты совершали налёты на знаменитый завод «Красное Сормово». Хотя к нам они не летали и живых фрицев мы и в глаза не видали.

— Век бы их не встречать! — пробурчал кто-то зло.

Женя не обратил внимания на короткую реплику и тут же продолжил:

— Всех мужиков к тому времени, давно забрали на фронт. Мы, пацаны шестнадцати лет, вместо них сели на тракторы. Как-то раз, я и два моих одноклассника пахали на дальнем поле колхоза.

Вдруг видим, со стороны нашей деревни летит большой самолёт без опознавательных знаков. Причём оба двигателя у него сильно дымят, и аэроплан быстро снижается прямо у нас на глазах. Тут люк в его борту открывается, и оттуда, один за другим, прыгают парашютисты.

Мы остановили машины, поднялись с сидений и, открыв рот, смотрим на них. Резко снижаясь, транспортник прошёл прямо над нами и пролетел ещё около двух километров.

Однако, на маленькое соседнее поле он сеть не сумел, и со всего маху врезался в большие деревья, что там стояли на дальней опушке. От удара аппарат с шумом взорвался и начал гореть. Мы, конечно, забыли про всё, заглушили моторы у тракторов и помчались к месту аварии.

Пока бежали до леса, нашли тех людей, что прыгали из самолёта. Высота оказалась очень уж маленькой. Купола парашютов не раскрылись, как следует, и во время посадки все восемь десантников насмерть разбились.

Мы остановились, проверить, живые они или нет. Смотрим, а на бойцах пятнистые комбинезоны, а под ними наша советская форма. Только всё оружие почему-то немецкое.

Я заметил в траве пистолет «Вальтер» и, на всякий случай, сунул его в карман телогрейки. Помню, тогда подумал ещё: «Это так здорово, когда есть оружие!»

— Век бы его не видеть! — выдал кто-то ёмкую фразу.

— Сейчас я тоже так думаю, — откликнулся Женя и без перерыва продолжил. — Прибежали мы к лесу. А там всё горит. Самолёт разлетелся на части, а кругом солдаты лежат. Мы наломали веток с деревьев и быстро сбили сильное пламя.

Потом осмотрели людей, а там все уже мёртвые, никто не выжил после удара о землю. Начали мы стаскивать их поближе к дороге и укладывать в ровный рядок. Затем собрали оружие и сложили всё в кучу.

Не успели мы оглянуться, подлетела полуторка с бойцами в синих фуражках. Особисты выпрыгнули из машины, оцепили место падения аэроплана, а нас прогнали взашей. Напоследок нам сообщили, что это были диверсанты фашистов.

Мы вернулись назад к тракторам и взялись за работу. Вечером, возвращаемся пешкодралом в село и ещё на околице слышим какой-то подозрительный шум. Мы переглянулись и припустились бежать.

Выскакиваем мы к сельсовету и видим такую картину. Представьте себе, посреди главной улицы двигается процессия странного вида. По краям идут наши девки, одетые во всё лучшее, что у них только есть. Они держат друг друга под руки, как на демонстрации Первого мая, и поют какую-то песню.

В центре еле хромают два рослых, белобрысых бойца в нашей форме. Головы у них забинтованы, а все лица в больших синяках и свежих царапинах. Зато в руках одного балалайка, а у другого зажата гармошка. Судя по всему, ни тот ни другой играть совсем не умели, но старались, как только могли.

Один просто растягивал и сжимал инструмент, словно меха кузнеца, и без разбора давил на все клавиши кряду. Второй, со всей силы бряцал по струнам. Да ещё и горланили вместе, что-то на ломаном русском.

Шум стоял, хоть святых выноси. Между тем, наши девки будто не слышали, что это вовсе не музыка, а просто грохот какой-то. Поют во весь голос, заливаются. Время от времени, некоторые из них с визгом и хохотом даже пускаются в пляс.

Мы, как всё это увидели, так все обалдели. Потом бросились к девкам и попытались узнать, кто эти солдаты? Однако наши подруги даже и разговаривать с нами не стали. Налетели на нас, как галки на кошку и, к едрене фене, погнали взашей. Ну, мы, естественно, все разозлились. «Ах, так, — думаем, — с нами, значит, они гулять не хотят, а с немецкими диверсантами — так сразу пожалуйста!»

Отошли мы в сторонку, посовещались и послали самого быстроного друга назад, к особистам. Мол, ты лети туда мухой, а мы пока тут постоим. Покараулим, чтобы фашисты никуда не сбежали.

Но парашютисты и не пытались никуда удирать. Да они и не смогли бы этого сделать. Во-первых, они сильно побились, когда приземлялись с небольшой высоты. Во-вторых, наши девки висли на них, как репьи на собаках. Каждая старалась схватить кого-нибудь под руку или хотя бы зацепиться за пояс.