Разведчики

Нас покормили, и мы колонной пошли на выход из города.

Когда проходили мимо дома правительства, то увидели, как на площади стоят автомашины с виселицами, а вокруг них много гражданского населения. Нам сказали, что сейчас будет приведен в исполнение приговор над предателями, которые убивали советских людей в душегубках. Мы издалека смотрели, как зачитывают приговор, как на головы изменников и палачей накидывают петли. Потом машины тронулись с места, и трупы закачались на веревках. Возмездие совершилось. Народ расходился с площади.

Мы пошли дальше, и вдруг возле меня останавливается «Виллис», из него выскакивает адъютант нашего комполка из 227-го СП, капитан, и спрашивает: «Красильщиков! Старший сержант! Живой?! Ты куда идешь?!» – «В запасной полк. Вот пакет с документами». – «Давай его сюда». Он написал на пакете, что «….капитан такой-то своей властью забирает старшего сержанта Красильщикова в 227-й СП», и приказал одному из сержантов вести колонну дальше. Адъютант привез меня на машине в полк, сразу в роту автоматчиков. Я смотрю… ни одного знакомого лица, ни единого «старика», вся рота, до последнего человека – новый набор. Меня привели к новому ротному, к капитану Зайцеву, офицеру, носившему летную гимнастерку, и адъютант ему сказал: «Это старший сержант Красильщиков, ветеран полка. Он воевал в этой роте на Курской дуге, заменил убитого командира взвода и воевал взводным до ранения под Харьковом».

С этим адъютантом меня связывала одна история. Сразу после взятия Белгорода, когда мы на какое-то время перешли к активной обороне, его за какой-то проступок прислали к нам заменить очередного убитого комроты. Мы закрепились на новых позициях, вырыли окопы полного профиля. Слышим звук мотора. С немецкой стороны низко летит наш «ПО-2» и по тому, как он машет крыльями и как самолет кидает в разные стороны, стало ясно, что самолет подбит. С немецкой стороны фронта по низколетящему самолету стали бить со всех стволов, но летчик смог посадить подбитый «ПО-2» в 150 метрах за нашими окопами, но из кабины никто не вылез, экипаж или погиб при посадке, или все ранены. И тогда этот адъютант сказал мне: «Давай сбегаем к самолету. Проверим, что с летчиками». А обстрел начался такой, что трудно передать словами, головы не поднять. Вдвоем с адъютантом, «петляя» между разрывами снарядов и мин, перебежками, мы добрались до самолета. Капитан бросился к кабине, а там только один пилот, раненный в обе ноги. Капитан орет мне: «Давай вытаскивать!» Мы каким-то образом остались целыми, попали «в зазор» между разрывами и, вытащив летчика, потянули его ползком к нашим окопам. Летчик оказался из эскадрильи связи, вез пакет в штаб армии и по ошибке залетел за линию фронта, где его и подбили.

И только мы оттащили летчика метров на двадцать от «ПО-2», как случилось прямое точное попадание снаряда в кабину самолета…

Меня зачислили в роту, поставили на должность взводного (так как офицеров не хватало), но прослужил я в ней всего четыре дня.

Почему всего четыре дня?

20 октября в полк прибыло большое начальство, четыре полковника со свитой. По их приказу построили и нашу роту, один из старших офицеров обратился к нам со словами: «Товарищи бойцы! Армия нуждается в офицерском составе, и я уверен, что среди вас есть хорошие будущие офицеры. Кто имеет среднее образование? Поднимите руку», несколько человек подняли руку. «Кто имеет образование выше семи классов?» – еще четыре руки поднялись в строю. Всех поднявших руку вывели из строя и сказали, что нас отправят в Харьков, на учебу, как они выразились, в «ускоренное пехотное училище», но на самом деле это были армейские курсы младших лейтенантов.

Все зачисленные на эти курсы были довольны, ведь им дали «отсрочку от смерти».

Курсы готовили будущих офицеров, командиров пулеметных, минометных и стрелковых взводов. Нас разбили на три курсантские роты, согласно специальностям.

Что стоит отметить, так это факт, что по распоряжению командарма срок обучения на курсах был увеличен с трех месяцев почти до полугода, и во фронтовые части мы вернулись только в апреле 1944 года. Первый раз нас хотели выпустить с курсов в январе 1944 года и направить на перешеек под Перекоп, взводными в пехоту, нам даже объявили соответствующий приказ, который был отменен на следующий день.

Что наиболее запомнилось из курсантского периода?