Разведчики

Занимались на курсах по 10–12 часов в день, преподавателями у нас в основном были офицеры в званиях от майора и выше. За это время мы освоили почти полную программу пехотного училища, постоянно проводили в поле тактические занятия, отрабатывали наступление отделения, взвода, роты, а также действия в обороне, включая оборудование ротных укрепленных пунктов, окапывание в полный рост. Также изучали боевые уставы, топографию, отработали навыки владения всеми видами гранат и стрелкового оружия, и нас даже учили вождению машины. Что еще мы успели пройти за полгода учебы? Установка и снятие мин – в поверхностном объеме, устройство и ведение стрельбы из 82-мм минометов. Первые три месяца мы находились в Балаклее, а потом нас вместе с другими частями армии перебросили на юг, поближе к Крыму, и мы оказались в Большом Токмаке, где курсантов распределили на постой по домам у местных жителей, по 4 человека «на хату». Здесь, на курсах, я крепко подружился с тремя ребятами: уроженцем села Возжанки Калининской области Виктором Семеновым, греком Фелахиди и с азербайджанцем Рашидовым. Наша дружба была настоящей.

Фелахиди был инженером-металлургом, имел высшее образование и, работая на оборонном заводе, имел «бронь от призыва». Но Фелахиди в тылу поругался с начальством, с него «сняли бронь» и отправили на фронт. Командиром нашего отделения был назначен старший сержант Новичков, парень внушительных «габаритов», но в учебе – дуб дубом, хотя имел за плечами школу-семилетку, но с ним у меня отношения сложились неплохие. Вообще все курсанты держались довольно дружно, но с одним типом была у меня стычка. Один из курсантов, по фамилии Чуриков, был законченный дебил, и вскоре он стал меня донимать. На занятиях по преодолению полосы препятствий я первым пришел к финишу, «вспомнил школьные годы», и тут подходит ко мне Чуриков и ехидно спрашивает: «Слышь, Абрам, ты где так бегать научился?» Идем на стрельбище, а Чуриков опять ко мне лезет с «дешевой улыбочкой»: «Абрам, а как ты на фронте стрелять будешь?» Я ему пару раз ответил, что у меня есть имя и фамилия, и для него я не Абрам, но если он нарывается и так хочет схлопотать по рылу, то за мной не заржавеет. На занятиях по тактике нам дали перерыв на перекур, командиры взводов стояли в стороне и курили. И тут опять Чуриков стал «напрашиваться»: «Не устал, Абрам?» – и я не выдержал и врезал ему в челюсть, приложился как мог, со всей силы. Он упал в снег, как подкошенный. Нокаут… Прибежали взводные: «Что случилось?» – «Ничего страшного, сейчас очухается. Он меня достал своими идиотскими выходками. За это я с ним рассчитался. Он в морду за дело получил». – «А где бить так научился?» – «У меня до войны был первый разряд по боксу. Сохранились еще навыки»…

А утром я достал свой орден Красной Звезды и прикрепил к гимнастерке с правой стороны, до этого я его не носил, не хотел выпендриваться перед ребятами, на курсах в нашей роте больше не было орденоносцев. Сразу пришел взводный: «Откуда орден? Когда и за что получил? Покажи орденскую книжку», я показал документ, сказал, что орден получил за взятие «языка» в полковой разведке 520-го стрелкового полка. Меня вызвал к себе ротный, капитан Соколов, прочел наградную справку, пожал мне руку и спросил: «А почему раньше не носил орден?» – «Неудобно перед ребятами, я тут один награжденный», на что Соколов сказал: «Орден дан, чтобы его носили на груди». – «Теперь буду, пусть Чуриковы видят, как «Абрамы» умеют воевать!»

После перевода курсов в Большой Токмак мы завершили учебную программу и ждали указа о присвоении офицерских званий. Три или четыре недели мы просто ничего не делали, «давили подушки» – отсыпались, ребята крутили романы с местными девушками, вечером ходили на танцы под гармошку, иногда перед танцами доставали для себя самогонки, «для храбрости». А потом приехала экзаменационная комиссия, десять полковников и подполковников. Все три роты построили отдельно, и каждая сдавала экзамен по своему основному предмету, по своим билетам. Мы сдали экзамены на отлично, только Рашидов «притормозил», он учился, «хромая на обе ноги», но когда на экзамене его полковник спросил: «За что воюешь?» – «За Родину! Против немцев!» – лихо ответил Рашидов, и полковник заключил: «Этот достоин офицерского звания»…

После экзаменов начальник курсов объявил, что приказ о присвоении нам офицерских званий будет зачитан на новом месте, на 1-м Белорусском фронте, куда мы отправляемся. Там же нам вручат лейтенантские погоны и офицерские удостоверения…

Мы получили сухой паек и отправились грузиться в вагоны на железнодорожную станцию, и казалось, что провожать нас вышло на улицы все население Большого Токмака. Доехали до Ковеля, от станции нам приказали строем двигаться в лесной массив, но недалеко, всего километра три. Здесь мы заночевали, прямо на земле.