Разведчики

А утром прибыло большое начальство. Нас построили поротно, проверили внешний вид и привели на поляну, на которой уже стояли накрытые столы. В десять часов утра раздалась команда: «Смирно! Равнение направо!», прибыл командующий армией генерал-полковник Колпакчи, про которого все говорили, что он грек по национальности. Колпакчи и внешне был похож на грека, и только позже я узнал, что генерал на самом деле был евреем. У меня даже одно время его племянник жил по соседству.

Генерал Колпакчи зачитал приказ о присвоении выпускникам курсов звания младших лейтенантов и лично поздравил нас. На правом фланге стояло 10 курсантов (в том числе и я), которые сдали экзамены на отлично, нам должны были присвоить звания лейтенантов. После поздравлений генерала Колпакчи начальник курсов зачитал свой приказ и начал по списку вызывать курсантов для вручения офицерских погон. Затем нас повели к столам, где каждому было приготовлено угощение: налитый в тарелках украинский борщ с мясом, рисовая каша с большим вяленым лещом, всякие закуски и по 150 граммов водки на каждого. Выпили, поели, прозвучала новая команда: «Приступить к получению офицерского обмундирования!» Все уже лежало готовое, подобранное по росту и по размеру. Обмундирование было из английского сукна цвета хаки: гимнастерка хлопчатобумажная, гимнастерка парадная с брюками из сукна, пилотка. На месте каждый получил еще планшетку, новые кирзовые сапоги, две пары белья, ремень и пустые кобуры для пистолетов (оружие мы должны были получить уже в своих новых частях). Потом прибыли офицеры-«покупатели», человек тридцать носились со списками и набирали себе взводных. Я с товарищами стоял в стороне, к нам подошел незнакомый капитан, поздоровался, посмотрел в свои бумаги и спросил: «Кто здесь Красильщиков?» – «Я!» – «Забираю вас в 117-ю стрелковую дивизию. Кто Рашидов и Фелахиди? Вы тоже со мной». А Семенова в списке у капитана нет. Я обратился к нему: «Товарищ капитан, возьмите с собой Семенова. Я с ним с одного полка. Он очень толковый офицер». – «Хорошо. Семенов, тебя тоже беру». Мы прибыли в расположение 117-й СД, нас представили командиру дивизии, а потом повели в «отдел кадров», где нас стали спрашивать – у кого какое образование? Я ответил, что закончил школу-десятилетку, Семенов сказал, что имеет 9 классов средней школы за плечами, и кадровик заключил: «Подойдет. Направляю вас в формируемую роту крупнокалиберных пулеметов. Рота находится рядом со штабом дивизии. Найдете командира роты капитана Дмитракова. Держите направления». Мы нашли капитана, доложили ему, что лейтенанты Красильщиков и Семенов прибыли для дальнейшего прохождения службы. Дмитраков стал нас расспрашивать – где воевали раньше, в каком звании, откуда родом и так далее. Затем приказал мне принять под командование 2-й взвод, а Семенову – 3-й взвод. Рота находилась на стадии формировки, и пулеметы мы получили только дней через пять после нашего прибытия.

А как сложилась судьба Ваших товарищей по курсам младших лейтенантов?

Фелахиди был оставлен при штабе дивизии, в качестве офицера связи. Погиб он по-глупому, уже в конце войны, под Познанью. Фелахиди вел в полк пополнение из дивизионных тылов и в темноте проскочил наши передовые позиции, а часовые в боевом охранении, видимо, спали, никто не предупредил. Фелахиди оказался с маршевой ротой на нейтральной полосе и нарвался на немецкий пулеметный расчет. Фелахиди был убит на месте, и вместе с ним погибла половина маршевой роты. Косили их в упор…

Рашидова назначили командиром взвода пешей разведки в один из полков дивизии.

Как-то во время наступления полковые разведчики оказались рядом с моим взводом и я спросил разведчиков: «А где Рашидов? Почему я его не вижу?», на что мне коротко ответили: «Взводный убит». А потом ко мне подошел один из разведчиков и, оглядываясь по сторонам, тихо сказал: «Рашидова свои убили. В затылок выстрелили. Характер у него был поганый, придирался не по делу. Вот и пристрелили».

Характер у Рашидова действительно был тяжелый…

А Семенов всю войну был рядом. Я его опекал: Витька любил выпить сверх нормы, и пьяный часто дебоширил и «закатывал концерты». Я уже был командиром роты, и как-то на Висленском плацдарме в очередной раз Семенов перебрал лишнего и стал буянить, орать, махать пистолетом и гонять своих солдат, а сам – лыка не вяжет. Пошел его успокаивать, потребовал отдать мне пистолет, а он мне: «Уйди, жид!» Я ему врезал, и в себя Семенов пришел уже на земле. Я приказал бойцам связать Семенова и унести его в землянку, мол, пусть проспится. Утром Семенов пришел ко мне «на коленях вымаливать прощение», клялся, что больше такое не повторится, и я сказал ему, что в следующий раз – или застрелю, или сдам в трибунал. Не устраивает его такой вариант – пусть хоть сегодня уходит в резерв. Семенов потом долго ходил и извинялся.