Разведи меня

– И ребятам отнесла. Они всю ночь просидели в машине, – вздыхает серая мышь. Пучок этот ее бесцветный на голове от чего-то меня жутко раздражает. Ей бы распустить волосы по плечам, и губы подкрасить не девчачьим блеском, который скорее всего, вазелином воняет, а помадой матовой. И… Эка меня занесло то. Она же не может мне нравиться. Она никому не может нравиться, эта страшилка бесцветная. Поэтому она сидит тут одна, в этом убожестве. А я просто… – Зубную щетку я вам новую там положила на зеркальце. Иван Ильич, вы в порядке?

Я молча иду в ванну. Зубы чищу остервенело, стараясь заодно и мысли идиотские вытравить из гудящей головы. Чертова щетка сдирает десна в кровь. Такая же дешманская, как и все вокруг. И начинаю возвращаться в себя. И в свой мир я вернусь совсем скоро. Но хочу ли я этого? Странная мысль, пугающая, крамольная.

Она ждет меня в крошечной кухне. Смотрит, как я сажусь на табуретку, ставит на, натертый до блеска, стол белую тарелку исходящую паром, пиалу со сметаной, блюдце с медом, смешной бокал, украшенный розовыми котятами в коронах.

– Кофе. Боже, я сейчас сдохну, если не сделаю глоток эспрессо, – мычу я, чувствуя, что меня потряхивает от желания проглотить все вместе с посудой, дурацкой чашкой и хозяйкой этого безумия. – Дайте мне скорее чашку.

– Это цикорий с молоком. Пейте. И ешьте. Вам нужно. С похмелья обязательно нужно съесть что-то жирное.

– Откуда такие познания? – ухмыляюсь я, подхватывая пальцами огненную оладью, похожий на облако. Рот я обжигаю сразу, но блаженно щурюсь, потому что такой выпечки не ел с детства. Мама готовила похожие, называла их пышками и поливала соусом из растопленного масла взбитого с медом. – Тоже прибухиваете, Аргентина Дмитриевна?

– Погуглила, пока вы спали, – вот сейчас, кажется, она мне язык покажет, или как Буратина руками возле носа сделает пассы ехидные. – Забила в поисковик «Что делать если начальник алкаш и докука»

– И что вам ответил всемирный знайка? – цикорий я заглатываю в один глоток и борюсь с желанием попросить добавки. Вкусно. Реально – вкусно. Такое ощущение, что я сейчас осознаю, что живу, а до этого просто существовал, тянул лямку.

– Он ответил, что работа не ждет. Иван Ильич, я очень не люблю не пунктуальность. Мы не сработаемся, если вы повадитесь шляться ко мне в гости в ущерб работе. И между прочим, диван – единственное спальное место в этой квартире. Я спала в ванной, а это плохо сказывается на моем организме. Не торопитесь. Вы подавитесь или язык обожжете.

– Уфе, – рычу я, из глаз брызжут слезы. Чертова девка сделает меня или дураком или инвалидом. Сижу как осел с торчащей из пасти оладьей, дыша огнем, словно задохнувшаяся собака. – Подуйте. Ну фэ.

– В смысле?

– Подуйте мне в рот, Тина. Быфтро.

– Во первых, Аргентина…

– Мы опофдаем на фаботу, и виноваты будете только вы.

Черт, черт, черт. Губы она делает трубочкой. Розовые губы, пахнущие вазелином, как я и предполагал. И дыхание у нее свежее, пахнет мятой и разнотравьем и…

– У вас есть кофе? – рычу я, забыв, что сжег язык почти до корня. – Ах вы жадина.

– А вы притворюшка. А ну пустите. Конечно у меня есть кофе. Растворимый, в гранулах. Но не про вашу честь. Мне его еще до зарплаты надо растянуть. Еще я не тратила на вас его. А потом, при таком отношении к работе, я вообще сомневаюсь, что доживу до зарплаты.

Вредная, вредная, вредная сука. Противная страшилка в костюме цвета детской неожиданности. Очкастая ведьма, на курносом носу которой даже не держится поганая оправа. Она пахнет кофе. А я до одури хочу…

– Жду тебя в машине, – я снова я. В голосе звучит приказ. Она права, работа сама себя не сделает. Ее будет делать моя новая помощница. И я с нее глаз не спущу. За любой косяк буду натягивать, как… Черт, черт, черт. Да твою мать.

– Не тебя, а вас, – вредно выставляет вперед подбородок исчадье. Которое я принял на работу, явно лишившись рассудка.

– Я царь и бог. И я буду называть тебя так, как этого хочу я, – ухмыляюсь я как дурак. Дураком себя и чувствую, наверное впервые в своей жизни. И она на меня смотрит сквозь свои линзы, как на дурака.

– Тогда, до свидания. Дверь знаете где? Там на комоде контейнер с обедом, я вам приготовила, возьмите.

– Не понял, – вот сейчас я могу просто от этого наваждения избавиться. Захлопнуть тонкую дверь и снова стать собой настоящим. Собой – без души, пустым, не живым болваном. Просто сделать всего несколько шагов и все…

– Я не буду работать под началом алкаша самодура с манией величия, – просто дергает она плечиком. Мать ее, там в прихожей контейнер. А она… – Что вы творите? – взвизгивает Аргентина Дмитриевна, когда я ее перекидываю через плечо и иду к выходу, прихватив уродский контейнер в цветочек.

– Иду на работу, – бурчу прямо в круглую попку, извивающуюся на моем плече. Ничего, я ее обуздаю. Я ее… Боже, зачем мне это?

Глава 13

Аргентина (Гена)