Разведка была всегда...

Немецкая Рифмованная хроника конца XIII века утверждает, будто бы город был вручён рыцарям неким князем Герполтом. «Имя Герполт, — писал М. Н. Тихомиров, — некоторые расшифровывают как Ярополк, хотя псковский князь с таким именем неизвестен». Не решив загадки с именем, учёный отметил как самое важное, что «сдача города была произведена феодальными кругами во главе с князем». Я думаю, однако, что два князя-изменника в одном и том же месте и в одно и то же время — это для Русской земли во все эпохи, кроме нынешней, было слишком много. Герполт действительно, скорее всего, Ярополк. А Ярополк появился в результате искажения имени Ярослав или Ярослав Пльсковский. Скорее всего, именно этот на редкость беспокойный Рюрикович стремился оправдать своё участие в походе и доказать тевтонцам, что без него у них ничего не получится. Наверное, Твердиле и его подручным удалось, кивая на рыцарские шатры под стенами Пскова, уговорить горожан принять сына своего бывшего господина. Или Ярослав остался в Пскове взамен уведённых немцами детей местной знати. А затем уж его приближённые и сторонники, объединившись с партией Твердилы, хитростью ввели в город немцев. Но если князю показалось, что он ухватил за хвост птицу удачи, то его ожидало разочарование. Крестоносцы, захватив власть, сделали ставку на Твердилу, который вместе с ними начал воевать сёла новгородские.

Утвердившись в Пскове, рыцари повели наступление на подвластные Новгороду земли племени водь у побережья Финского залива. Предварительно они установили связь с местными доброхотами-переветниками из вожан и чуди (эстов) и действовали наверняка. В Конорском погосте, в И километрах от побережья, они построили крепость и, обложив население данью, начали планомерный натиск на коренные новгородские территории. Немецкие, а затем и литовские и эстонские отряды появились уже в нескольких десятках километров от столицы вечевой республики, грабя и терроризируя жителей и нарушая хозяйственные циклы. «Нельзя бяше орати... — говорит летописец, — одна (пока не. — Авт.) вда Ярослав сына своего Александра опять».

...Весть о походе немцев на Русь застала героев невского сражения, можно сказать, за пиршественными столами. Однако никаких ответных действий со стороны Новгорода не последовало, и единственной реакцией Александра Ярославича на всё происходящее был его внезапный отъезд из города «с матерью и женою и со всемь двором своим». Летописец лаконично написал о его ссоре с северянами: «роспревъся с новгородци».

Одна из причин ссоры угадывается, на мой взгляд, без особых затруднений. Князь, понимая, что врага легче разбить, пока он не закрепился на захваченных землях, хотел немедленно оказать помощь псковичам. А новгородцы, у которых всегда были очень непростые отношения с соседями, на этот раз не торопились. Только когда беда нависла над самим Новгородом, местные власти спохватились и, можно оказать, «выклянчили» себе Александра у рассерженного Ярослава.

Ознакомившись с сильно изменившейся к худшему обстановкой, Александр Ярославин не стал мешкать. «То же лета, — отметил летописец, под 1241 годом, — поиде князь «Олександр на Немци на город Копорью, с новгородци и с ладожаны и с корелою и с Ижеряны, и взя город, а Немци приведе в Новгород, а инех пусти по своей воли, а Вожан и Чюдию переветникы извеша» (извёл). Как происходило выявление виновных в измене, кто производил дознание — мы, к сожалению, не знаем. Никаких подробностей об этой акции Александровой контрразведки, впервые обнаружившей своё существование, не сохранилось. А наказание изменникам было учинено в полном соответствии с древнерусским законодательством. В статье 7 Псковской Судной Грамоты, одним из источников которой была, возможно, грамота Александра Невского, сказано: «Крим(с)кому татю и коневому (кремлёвскому или храмовому вору и конокраду. — Авт.) и переветнику и зажигал нику (поджигателю. — Авт.) — тем живота не дати».