Разведка была всегда...

Беспокоили Александра Ярославича и дальние северная и северо-западная границы. В саамской тундре подвластные Новгороду карелы часто вступали в вооружённые конфликты с чиновниками норвежского короля Хакона Старого, собиравшими здесь дань. Между ними, по сообщению саги о Хаконе, «постоянно были немирье, грабежи и убийства». В 1251 году Александр направил в Трандхейм, ко двору короля Хакона и его сына Магнуса, посольство во главе с «рыцарем Микьялом» (боярином Михаилом), которое провело с королевскими советниками «совещания, и было решено как этому положить конец». Затем в Новгород прибыли норвежские послы — и между двумя северными державами был заключён мирный договор: «...и установили они тогда мир между собой и своими данническими землями так, чтобы не нападали друг на друга ни Кирьялы (корелы. — Авт.), ни Финны».

Правда, северные дела для Александра Ярославича на этом не закончились. В 1256 году объединённое войско шведов, финнов и немецко-эстонского феодала Дитриха фон Кивеля начало поход против води-ижоры и карел, построив в устье реки Наровы, на её новгородском (восточном) берегу, крепость. Однако, узнав о военных приготовлениях в Новгороде, а может быть, и об отправке гонцов во Владимир к великому князю Александру, поспешило ретироваться. Явившийся с низовскими дружинами полководец не отправил их обратно, а, забрав с собой и новгородцев, двинулся к Копорью. Куда и на кого он ведёт рать, князь держал в тайне, которую раскрыл, лишь вступив в город: в далёкий рейд «за море», в землю еми — Тавастланд, захваченную в 1243 году шведами. Князь принял все меры, чтобы обеспечить полную внезапность появления русского войска в Финляндии.

Двигались они глухими путями, по бездорожью, через «горы непроходимый» (видимо, занесённые снегами холмы) и леса, в метель и мороз. Всё это могло быть осуществлено только в том случае, если у князя имелись опытные проводники из вожан, ижорян или карел. Словом, военная разведка и контрразведка великого князя Владимирского, видимо, и в этом походе («зол путь» без дня и ночи) потрудилась на славу и в немалой степени способствовала его конечному успеху.

ТЕНИ НА ЛИКЕ

Ноша политика и государственного деятеля нравственно невыразимо тяжелее ноши полководца. Полководцу не нужно ломать голову, выясняя, кто его враг. Ему достаточно честно выполнить свой долг. А если он сделает это талантливо, его ждёт заслуженная и порой очень долговечная слава. Как это и случилось с Александром Невским. А выбрать верный курс в политике, оперируя лишь частично известными величинами, да ещё в условиях внутренней нестабильности, — куда сложнее. И абсолютно беспроигрышных вариантов здесь не бывает.

Русские княжества к середине XIII века оказались зажатыми между двумя чудовищами — Сциллой западного «Drang nach Osten» и Харибдой экономически истощающих и морально гнетущих монгольских притязаний. Приходилось выбирать временного «друга», чтобы справиться с одним из врагов. И как будто для демонстрации потомкам чистоты исторического эксперимента два самых выдающихся государственных деятеля эпохи — Даниил Романович Галицкий и Александр Ярославич Невский — выбрали разные пути. Череда протёкших столетий беспристрастно показала, кто видел дальше и чья интуиция была вернее. «Западничество» галицко-волынских князей привело к тому, что южные и западные земли Руси на долгое время оказались под властью Польши и Литвы. А вроде бы примирившаяся с Ордой северо-восточная Русь (вместе с Новгородом и Псковом) в конце концов сбросила со своей шеи ханов и баскаков и превратилась в могучее самобытное государство, центр притяжения православного мира. Но в XIII веке туманность будущего ещё только начинала формироваться. А точнее — её нужно было формировать...

В 1249 году великим князем владимирским стал родной брат Александра Ярославича — Андрей. Хотя с точки зрения русского княжеского права законным преемником Ярослава Всеволодовича был Александр. Но Андрей ловко сыграл на трениях между ханами Орды и великоханской столицей — Каракорумом, так что вдова великого хана монголов Гуюка — Огуль-Гаймыш — предпочла видеть на владимирском столе именно Андрея.

Андрей же, пользуясь недальнозоркостью Огуль-Гаймыш, дерзко сколачивал под носом у Батыя и его наследника Сартака антимонгольскую коалицию. Александр Ярославич держался от брата на дистанции, чтобы не скомпрометировать себя перед татаро-монголами, и в то же время не мешал князю Андрею действовать по-своему. Он, конечно, хорошо понимал и политическую подоплёку брака Андрея с дочерью Даниила Романовича Галицкого, и причины появления в Северной Руси митрополита Кирилла (в прошлом — печатника галицкого князя), и многое другое, свидетельствующее о подготовке к схватке с восточными завоевателями. Может быть, это реализовывалась «программа», заложенная ещё их отцом — Ярославом Всеволодовичем (коего за неназванные «вины» отравили в Каракоруме).