Разведка была всегда...

На этот раз он прибег к хитрости. Один из уехавших с ним в Владимир влиятельных новгородцев по имени Михайло Пинещинич вернулся «из Низу со лживым посольствомь, река тако (сказав так. — Авт.) «Аще не иметеся по число (то есть не согласитесь на перепись. — Авт.), то уже полкы на Низовьской земли». В. В. Каргалов думает, что сторонник Александра смущал земляков великокняжескими войсками, потому что-де татаро-монгольских на Руси в это время давно не было. Но ведь речь идёт об обмане[20]. Который, впрочем, стал ясен жителям столицы Северо-Западной Руси далеко не сразу. Первой их реакцией на пришедшую из Владимира дезинформацию было смятение, испуг. Им ведь ещё не приходилось видеть под своими стенами кочевой орды. И новгородцы согласились на перепись. Но когда «оканьныи» (окаянные) монгольские послы Беркай и Касачик с многочисленным штатом и даже с жёнами прибыли в город и начались всяческие поборы в их пользу, новгородцы опамятовались. Произошёл «мятеж велик», «супор» (противостояние), люди «издвоишася»: «кто доброй» (по оценке летописца, это была «чернь») — встал «за Святую Софею», а прочие (бояре) выражали готовность покориться. Страсти достигли такого накала, что «оканьныи» не на шутку перепугались и кинулись к Александру на Городище с требованием дать «сторожи» («ать не избьють нас»). Но князь не дал им своих людей, а велел «стеречи их сыну посадничю и всем детям боярьским по ночем». (Заодно мы хотя бы кратко познакомились с организацией спецслужбы или какой-то её части в Новгороде: начальник — сын посадника, социальный состав — дети боярские. Хотя это, конечно, только «офицеры»). Может быть, это решение Александра было и своеобразной местью наглым послам (ведь дрожавшим от страха степным вельможам, наверное, каждый новгородец казался тогда разбойником), однако переписи уже ничто не помешало.

1262. ГОД НАДЕЖДЫ?

Прошло всего несколько лет после татаро-монгольской переписи, и поднялась Русь. Не Новгородская, а иссечённая Батыем Северо-Восточная. Восстало Великое княжение Владимирское. Летописец говорит: «...Бысть вечье (вече, — Авт.) на бесермен по всем градом Русским». То были Суздаль, Ростов, Ярославль, Переяславль и сама столица — Владимир. Вече в этих городах, в отличие от Новгорода, созывалось очень редко, только в пору сильнейших общественных потрясений. И вот такой момент наступил. Горожане восстали против исламских откупщиков ханской дани («бесермен»), которых возглавлял приехавший от «цесаря» Кутлубия (Хубилая) Титяк. Откупщики «велику пагубу людям твориша», беззастенчиво набивая сумы, закабаляя неимущих ссудами или уводя их в рабство. И решения вечевых собраний всюду были одинаковыми. «Бесермен», их охрану и прислужников начали гнать и бить («и побиша татар везде, не терпяще насилия от них»), В Ярославле народ расправился при этом и с монахом-вероотступником Зосимой, который стал «бесерменин зол вельми», превратился в ревностного приспешника Титяка и «творил великую досаду» соотечественникам: «...Тогда и сего беззаконного Зосиму убиша», и его валявшееся неубранным тело было съедено «псом и вороном».

Всё сказанное не имеет как будто бы отношения к интересующим нас сюжетам. Но я на сей раз готов поддержать М. М. Сокольского, писавшего в «Заговоре Средневековья»: «Это, безусловно, был не случайный взрыв негодования, а зрело обдуманное, точно согласованное, тщательно подготовленное выступление...» Степень обдуманности и тщательности проверить трудно, но синхронность выступлений бросается в глаза. Само собою, спонтанно такое произойти не могло, особенно при угасшей уже вечевой традиции. Значит, между инициативной частью жителей разных городов был сговор. И кстати, вряд ли обошлось без огласки.

М. М. Сокольский утверждает, что выступление народа застигло врасплох «монгольскую администрацию» на Руси. Это вполне вероятно. Чего, однако, никак нельзя предположить относительно «официальных русских агентов» этой администрации и «всей великокняжеской партии». Если бы Александр Ярославич и его ближайшее окружение являлись осведомителями татаро-монголов, как жаждет доказать М. М. Сокольский, то и великий баскак владимирский, глава ордынских чиновников и военных, и уполномоченные Каракорума, и всё вообще восточное «землячество» во Владимире и ближайших к нему центрах были бы оповещены. (И либо сами приняли бы какие-то меры, либо послали гонца в Сарай).