Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников

Антонин и Краугазий были отнюдь не крупными сановниками, а всего лишь сановниками среднего звена, да к тому же ещё и жили в пограничной провинции. Это, конечно же, облегчало им возможности побега. Что же касается крупных сановников и членов императорской фамилии, за которыми, будь они даже в фаворе, во времена Империи всегда велось тщательное наблюдение, то им бежать было гораздо сложнее, и их побеги почти никогда не удавались.

Лучшими примерами неудачных побегов могут служить попытки побегов свергнутых императоров. Начало им положил побег Нерона. В июне 68 г. он был предан своей преторианской гвардией, которая переметнулась на сторону Гальбы, поднявшего восстание в Испании. Престиж звания императора тогда был ещё велик, и преторианцы побоялись сразу убить своего бывшего повелителя. Они просто тихо ушли из дворца, а вслед за ними из дворца разбежались и почти все слуги. Казалось бы, у Нерона было достаточно средств, чтобы бежать то ли сушей, то ли морем: ведь даже если у него не было под рукой денег, во дворце было огромное количество бесценных произведений искусства, множество безделушек из золота, драгоценных камней. За эти вещи можно было бы и нанять корабль, и подкупить посты на границе. Нерона могли бы принять и дать ему убежище в Парфии, с которой он незадолго до этого заключил выгодный и Риму, и Парфии мир. Во всяком случае, Светоний Транквилл пишет, что даже после того, как Нерон погиб, «парфянский царь Вологез, отправляя послов в сенат для возобновления союза, с особенной настойчивостью просил, чтобы память Нерона оставалась в почёте» [Suetonius «Nero», 57, 2]. Шансы спастись у Нерона, наверное, были, но ему не удалось не только добраться хотя бы до границы, но даже выбраться из окрестностей Рима. Проснувшись среди ночи, увидев, что покинут телохранителями, и поняв после некоторой растерянности, что дольше оставаться во дворце нельзя, Нерон попытался для начала «найти укромное место, чтобы собраться с мыслями. Вольноотпущенник Фаон предложил ему свою усадьбу между Соляной и Номентанской дорогами, на четвёртой миле от Рима. Нерон, как был, босой, в одной тунике, накинув тёмный плащ, закутав голову и прикрыв лицо платком, вскочил на коня; с ним было ещё четверо спутников…» [Suetonius «Nero», 48, 1]. Беглецы старались не привлекать к себе внимания, а перед усадьбой вообще постарались принять все возможные меры предосторожности, чтобы никто не мог заподозрить присутствие свергнутого императора. «Доскакав до поворота, они отпустили коней, и сквозь кусты и терновник по тропинке, проложенной через тростник, подстилая под ноги одежду, Нерон с трудом выбрался к задней стене виллы. Тот же Фаон посоветовал ему до поры укрыться в яме, откуда брали песок, но он отказался идти живым под землю. Ожидая пока пророют тайный ход на виллу, он ладонью зачерпнул напиться воды из какой-то лужи и произнёс: «Вот напиток Нерона!» Плащ его был изорван о терновник, он обобрал с него торчавшие колючки, а потом на четвереньках добрался до первой каморки и там бросился на тощую подстилку, прикрытую старым плащом» [Suetonius «Nero», 48, 3–4].

Казалось бы, при таких мерах предосторожности никто не смог бы найти беглеца, но отдых Нерона был недолог. Очень скоро к Фаону прибыл из Рима скороход с письмом, где сообщалось о том, что сенат объявил Нерона врагом и разыскивает, чтобы казнить по обычаю предков, т. е. засечением розгами до полусмерти с последующим обезглавливанием. Когда вслед за этим к вилле подскакал посланный схватить беглого императора воинский отряд во главе с центурионом, Нерон вонзил себе в горло меч.