Разведка и другие тайные службы древнего Рима и его противников

Под стать римлянам действовали и некоторые из тех, кто поднимал восстания против их власти. Вот, например, что пишет о руководителе восстания рабов на Сицилии, Евне, сумевшем в 135 г. до н. э. захватить почти весь остров и создать, пусть даже на короткий срок, некое подобие собственного государства, римский историк Анней Флор: «Некий сириец Евн — серьёзность наших неудач заставляет вспомнить это имя — в притворном припадке фанатического бешенства потрясал волосами в честь богини Сирии[249] и, как бы подчиняясь власти богов, призывал рабов к свободе и оружию. Желая показать, что действует под божественным вдохновением, он спрятал во рту орех, заполненный тлеющей серой, и, медленно вдыхая, выпускал вместе со словами пламя» [Florus., II, VII, 4–5]. Насколько эффективно действовало такое зрелище на тёмных, забитых и не видевших ничего, кроме своих полей и бараков, сицилийских рабов, можно судить по тому, что «это чудодействие поначалу собрало две тысячи человек, попавшихся ему на пути, но, едва по праву войны были взломаны эргастулы[250], он создал более чем шестидесятитысячное войско» [Florus., II, VII, 4–5]. Подавить восстание римляне смогли лишь через четыре года.

В Риме убедить людей в том, что кому-то покровительствуют боги, было гораздо сложнее, но и там это порою удавалось. Один из наиболее удачных примеров использования обстоятельств для убеждения масс в благоволении к себе богов сумел продемонстрировать в 44 г. до н. э. Октавиан (будущий император Октавиан Август), наследник убитого римского диктатора Гая Юлия Цезаря. Приняв усыновление по завещанию, он, несмотря на свой весьма юный возраст, сразу принял активнейшее участие в разгоревшейся после гибели диктатора борьбе за власть. Высшие должностные лица Рима в то время избирались, поэтому для победы на выборах претенденты старались всячески угодить избирателям, раздавая подарки и устраивая любимые римлянами театральные представления и игры. Точно так же поступал и 19-летний Октавиан. И вот, когда он устраивал игры в честь Венеры Прародительницы, в небе над Римом появилась комета, которую видно было затем целых семь дней. Октавиан тут же нашёл способ использовать это для повышения своего авторитета. Как заявлял позже он сам, «в народе сочли эту комету знаком того, что душа Цезаря принята в число божественных сущностей бессмертных богов. Поэтому к изображению его головы, которое мы вскоре посвятили на Форуме, был придан этот отличительный знак» [С. Plini. Sec. «N. Н.», II, XXIII, 94].

Более того, придя к власти, Октавиан поспешил отчеканить монеты с изображением кометы, засвидетельствовавшей принятие усыновившего его Гая Юлия Цезаря в число богов.

Сам ли римский народ пришёл к выводу, что комета означает именно принятие погибшего Цезаря в сонм бессмертных богов?

Конечно же, нет!

Сам по себе народ мог подумать об этом всё что угодно. Вот, например, как описывает Корнелий Тацит отношение римлян к комете, пролетавшей над Италией в 64 г.: «В конце года народ устрашают зловещие знамения: частые как никогда удары молнии, звезда комета, которую Нерон всякий раз старался умилостивить пролитием славной крови…» [Tacit «Annales», XV, 47].

Почему же комета, пролетевшая над Италией в 64 г. была расценена народом совсем не так, как комета 44 г. до н. э.? Ведь и частые удары молний, и пролёт кометы, и другие «чудеса», происходившие при Нероне, вполне можно было бы расценить и не как злые, а как добрые знамения!