Разведка. «Иван» наоборот: взаимодействие спецслужб Москвы и Лондона в 1942—1944 гг.

«С января по август 1943 г. в составе отряда курсантов Высшей оперативной школы особого назначения я принимал участие в боях против немцев в районе городов Поти, Сочи, Краснодар (Кавказ). С августа 1943 г. по февраль 1945 г. проходил службу в войсках НКГБ. С января по май 1944 г. действовал в тылу немецких войск в Крыму, а с июля по сентябрь того же года – в Белоруссии. В феврале 1945 г. был направлен в Москву и здесь же демобилизован»[1012]. В своей более поздней автобиографии он писал (орфография сохранена): «Был направлен в особое школа (Вышее школа оперативно назначение) в город Москва. После окончания школа был направлен в тыл врага к партизанам в Крыму, как инструктор по заминирован. Принимал участие за оборону Москвы и оборону Кавказа». Почему такие несоответствия? Как всё это понимать?!

Для понимания

Ещё на раннем этапе мы получили важное уточнение из ADAR – барселонской Ассоциации республиканской авиации, в которую когда-то входили сами ветераны республиканских ВВС, а сегодня – их потомки. Президент Ассоциации, Акилино Мата, пишет: «Из примерно ста курсантов 4-го набора авиашколы в Кировабаде, изъявивших желание остаться в СССР, 44 были отобраны для развед– и политического обучения в спецшколе наркомата обороны неподалёку от Москвы»[1013]. Сам Хуан оконченное им учебное заведение называет, как мы видели, «Высшей оперативной школой особого назначения». Полностью оно называлось так: Высшая оперативная школа особого назначения (ВОШОН) при Центральном штабе партизанского движения (ЦШПД). А теперь наберитесь терпения, ибо нам предстоит погрузиться в документы. Итак, ЦШПД был образован постановлением Ставки Верховного Главнокомандования от 30 мая 1942 г. А в реализацию этого постановления 16 июня того же года был издан соответствующий приказ Наркомата обороны за № 00125. Именно такой номер, 00125, имела воинская часть, которой являлась та самая ВОШОН.

Мы, может, и утомили читателя некоторыми информационными подробностями, но вникали мы в них осознанно.

Получается, что учили Хуана на разведчика, конечно, в армейской школе, но воевал он потом в составе войск НГКБ. То есть теперь мы уже можем утверждать, что он имел как минимум опосредованное отношение к спецслужбам: ведь в НКГБ входила и разведка, которая непосредственно осуществляла схему «Ледоруб» в сотрудничестве с SOE.

Кстати, президент барселонской ADAR Акилино Мата, первым обозначивший нам характер разведывательного образования Хуана Руиса, оказался прав: до декабря 1942 г. ВОШОН при ЦШПД при СГК действительно была расквартирована под Москвой, в Быкове[1014]. Но позже дислоцировалась в Туапсе[1015], на Кавказе, где курсантам предстояли и учёба, и бои. Хуану ещё повезло – он остался в живых, а многие другие курсанты-испанцы в тех боях погибли[1016]. После Кавказа его ждали, как мы помним, Крым и Белоруссия. Но всё-таки: почему у него при обыске нашли и французскую купюру 1941 г. выпуска?! Где и как он мог получить её, не оказавшись в Западной Европе?

Французский след