Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки

Спустя три или четыре часа мы вернулись к своим самолетам. Самолет с Гитлером на борту уже взлетел, когда мы обнаружили, что с нами нет доктора Морелля. Наконец он пришел в сопровождении двух солдат. Он обливался потом, и его сопровождающие сказали нам, что нашли его в небольшом леске — он буквально спасался бегством. Очевидно, он пытался сделать длинный крюк, чтобы не попасть в зону огня, и потерялся.

Наконец и мы взлетели. Огромная завеса пыли и дыма висела над Варшавой, так как все новые эскадрильи бомбардировщиков в тесном строю, словно рои шершней, налетали на город, сея в нем смерть и разрушения.

На обратном пути Гиммлер предложил мне поужинать с ним. Мы долго обсуждали доктора Морелля и в конце концов решили немедленно установить за ним плотное наблюдение. Гиммлер также говорил со мной о наших отношениях с русскими. В соответствии с секретными положениями нашего договора с ними от 23 августа 1939 г. мы должны были оккупировать их зону Польши 18 сентября. Он также сказал мне, что мы передадим прибалтийские страны русским, и велел начинать продумывать меры безопасности для новой границы. Он хотел, чтобы я обдумал такой вопрос: будут ли русские ослаблять свою разведывательную деятельность или будут вести ее еще более интенсивно. Когда у меня сформируется определенное мнение, я должен буду сделать ему доклад, подкрепляя его своими аргументами.

Я был поражен. «На этот вопрос можно ответить немедленно, — сказал я. — Они усилят свою разведывательную деятельность всеми имеющимися у них средствами. Без сомнения, они будут пытаться внедрить своих агентов в среду прибалтийских немцев и других репатриируемых меньшинств».

28 сентября в наш спецпоезд прибыл Гейдрих, чтобы лично проинспектировать все меры безопасности для намеченного визита Гитлера в Варшаву.

После капитуляции города 29 сентября мы покинули наш спецпоезд на несколько дней и отправились в Варшаву по автомобильной дороге. Изо всех моих военных опытов это трехдневное пребывание в столице Польши произвело на меня одно из самых глубоких и волнующих впечатлений. Я был потрясен тем, что стало с прекрасным городом, который я знал: разрушенные и выжженные дома, голодающие и горюющие люди. Ночи были уже неприятно холодными, город был окутан завесой дыма и пыли, повсюду ощущался сладковатый запах горелого мяса. Нигде не текла вода. На одной-двух улицах продолжалось сопротивление отдельных отрядов польских националистов. В остальном все было спокойно. Варшава была мертвым городом.

1 октября для Гитлера был проведен большой военный парад. После него мы поехали в варшавский аэропорт, который восстановили наши инженеры, и его эксплуатация стала возможной. Для руководителей и сопровождающих их лиц были поставлены две огромные палатки, в которых мы быстро перекусили, после чего Гитлер немедленно вылетел в Берлин.

У меня была возможность уехать на своем собственном автомобиле, присланном в Варшаву. В Берлине я два дня занимался обсуждением вопросов контрразведки со своими специалистами и просматривал захваченные документы польской разведки. Меня поразило количество информации, собранной поляками, особенно о производстве в Германии вооружений, поэтому я решил немедленно ехать в Дортмунд, чтобы на месте изучить проблему промышленной безопасности в Рурском регионе.

Дортмунд — один из центров производства железа и стали в Германии, и после Эссена и Дюссельдорфа он был самым важным военным арсеналом Германии в Руре. Это был типичный промышленный город, серый от дыма, многолюдный и полный движущей энергии.

Когда я туда приехал, то пришел в сильное смятение от состояния, в котором пребывала наша контрразведывательная контора. В ней работали пять спецагентов и несколько помощников и секретарей. Один из агентов был полностью занят ведением «бумажной войны» с Берлином — бесполезной писаниной, заполнявшей шкафы картотеки, вместо того чтобы ловить шпионов. И эти пять человек отвечали за весь регион вокруг Дортмунда с его населением три с половиной миллиона человек и почти четырьмястами промышленными предприятиями, занятыми секретным военным производством.

Следующие несколько недель были заполнены встречами с директорами и управляющими военных предприятий, служащими государственных и военных инспекций. Я начал разрабатывать программу решения проблем этого региона и исправлять недостатки нашей организации. Я уже собирался ехать в Берлин с докладом о своей работе, когда в поле моего зрения попало весьма интересное расследование работы суперинтендента, который на протяжении 18 лет работал на одну фирму — производителя оружия. Он был урожденным поляком, но большую часть своей жизни провел в Германии и получил немецкую национальность. Он был специалистом по производству орудийных стволов и отвечал за этот цех на своем заводе. Благодаря этому он имел доступ к рабочим чертежам и эскизам новейших противотанковых пушек, а также новых механизмов отдачи и орудийных лафетов.