Развенчанная царевна

– На всяк час не убережешься, мало ли таких курганов по всей Сибирской земле понасыпано, а они все лезут.

Поезд начал обозначаться явственно, обрисовалось несколько кибиток.

– Так, какой-нибудь инородец с товаром идет.

– Черт их разберет, нужно поосторожней.

Поезд подъехал к воротам, из кибитки вылез инородец и что-то забормотал по-своему.

– Вишь, бормочет, сам леший его не поймет,  – говорили часовые.

– Как же быть-то, чего ему нужно?

– Надо позвать какого-нибудь казака, они давно уже тут живут, насобачились по-ихнему бормотать.

Позвали казака, и тот с грехом пополам вступил в объяснение с приезжим гостем.

После нескольких слов казак расхохотался.

– Чего ты ржешь-то? – спросили заинтересованные стрельцы.

– Да как же, братцы, оказывается, их князек приехал с дочкой, хочет нашему атаману ее в жены отдать.

– Вот те и клюква, нашел благодать, хоть бы одним глазом поглядеть на эту кралю сибирскую писаную.

– Что ж, дело, хоть одна баба будет у нас в городе, а то ведь без них и скучно.

– Так как же быть, братцы, пускать чучел аль нет?

– Надо Ермака Тимофеевича спервоначально поспрошать,  – проговорил казак.

– Тогда беги скорей, а то как же невесту атаманову держать за воротами.

Ермак был крайне удивлен этим известием. Жениться, конечно, он никогда и не подумал бы, но приехал все-таки местный князь, нужно было обласкать его и принять с почетом, поэтому он и приказал впустить их.

Сначала внесли дорогие меха, потом показался и сам князь, пожилой уже человек, вместе с дочерью, лицо которой было закрыто.

– Я приехал приветствовать тебя, могущественный князь,  – начал гость,  – прими в знак многоуважения к тебе дары, но вместе с этим прими самый дорогой для меня дар, мою дочь, возьми ее себе в жены.  – Он откинул покрывало, и Ермак едва удержался от смеха при взгляде на косое, плоское лицо своей нареченной.

Кое-как он объяснил, что его вера не позволяет ему жениться на дочери князя.

Гость остался доволен объяснением и приемом, и на другой день, одаренный Ермаком, он уехал из Сибири.

Долго еще этот визит был предметом разговоров, а тучи, грозные тучи уже собирались над головой Ермака.

Глава двадцать восьмая

Был август, погода стояла жаркая, солнце парило невыносимо.

– Быть грозе, быть непогоде! – говорили между собой казаки.

Ермак сидел у себя.

– Пришли послы от бухарских купцов,  – доложили ему.

– Что ж, пустите!

Вошли бухарцы с низкими поклонами и повели речь.

– Послали нас к тебе, князь,  – заговорили они,  – купцы бухарские подмоги просить. Едут они к тебе с товарами, только дошли до Иртыша, а дальше их Кучум не пускает!

– Ладно, идите, скоро приду к вам,  – отвечал Ермак.

На другой же день, отобрав сорок самых надежных казаков, двинулся он вверх по Иртышу.

Два дня плыл он; из сил выбились казаки грести против течения, паруса распускать нечего было и думать – в воздухе стояла тишь, ни один лист не шелохнется.

«Что за дьявольщина,  – думалось Ермаку,  – не затеяли ли поганые и со мной такую штуку, какую учинили с Иваном Ивановичем? Уж пора бы, кажется, добраться мне до Кучума, а его все нет…»

– Вот что, товарищи,  – обратился атаман к казакам,  – сдается мне, что бухарцы эти неладное дело задумали, коли завтра не встретим татарвы поганой, вернемся назад!

К вечеру подул ветер; нависли тучи, еще труднее стало грести казакам.

Видит Ермак, что его молодцы из сил выбиваются, а ветер все более и более усиливается, начинается буря, все небо заволокло тучами, полил дождь…

– А провались они, эти бухарцы, с товарами-то своими! Поворачивайте, товарищи, назад, поднимайте паруса, здесь недалече остров есть, там и заночуем.

Быстро понеслась лодка по воде, подгоняемая ветром, показался и остров, к нему пристали казаки и мигом раскинули шатры.

– Ну, братцы, здесь мы точно в крепости и караульных ставить не нужно,  – говорил Ермак,  – река глубокая, без лодки к нам не доберешься, а у татарвы лодок нет. Спите спокойно.

И послушались казаки своего атамана-князя. Как убитые уснули они. Не спится только одному Ермаку, одолевает дремота, но уснуть никак не может он. Грезится ему родимая Волга, ее зеленые роскошные берега.

«Хорошо бы теперь,  – мечтается ему,  – побывать на родине, хоть на миг один взглянуть на нее да и помереть. Чего же больше желать? Что желалось – все исполнилось!»

Сквозь дремоту ему послышался плеск воды.

«Вишь, буря разыгралась как!» – подумал он.

Вспомнился почему-то ему Кольцо, и тяжело стало у него на душе, словно камнем придавило ему грудь. А плеск раздается все ближе и ближе; слышатся будто чьи-то шаги. Ермак открыл глаза, начал прислушиваться.

Брякнуло оружие…

Он вскочил в ружье с саблей.

Видит Ермак – между шатрами движутся какие-то тени; вдруг послышался чей-то стон, вот одна тень наткнулась на него… Вглядывается он и вскрикивает от злости: перед ним татарин…

Грянул выстрел, и наткнувшийся враг покатился на землю.

– Ко мне, товарищи! – прогремел голос Ермака по стану.