Развитие креативности, или Дюжина приемов остроумия

Давая характеристику иронии как приема остроумия, Климент Александрийский утверждает, что цель иронии — «возбудить удивление, довести слушателя до раскрытого рта и до онемения». И далее продолжает, выражая всеобщий взгляд на иронию на протяжении средних веков, «истина же через нее нигде не преподается». Ему вторит другой непререкаемый авторитет Фома Аквинский, неодобрительно называя иронией «манеру притворно умалять себя». При этом подчеркивается, что ирония является пустой и вредной, так как разрушает веру в авторитеты. Если учесть тот факт, что за заслуги перед католической церковью Фому Аквинского причислят к лику святых, становится более понятным его неодобрительное отношение к приему остроумия «ирония». Такое отношение знаменитого защитника церкви тем более подчеркивает силу и значимость приема «ирония» как в аффективном, так и в когнитивном плане.

В XVII веке возрастает интерес к понятию «ирония». Среди появившихся трудов, посвященных проблеме остроумия, особое внимание исследователей этой проблемы привлекают работы итальянца Тезауро. В своих работах ученый подчеркивает, что не существует явления, ни столь печального, ни столь возвышенного, чтобы оно не могло превратиться в шутку.

В Германии интенсивная разработка вопросов иронии начинается в XVIII веке. Теория иронии является центральной частью эстетики Ф. Шлегеля. Отличительные особенности иронии немецких романтиков — расширение понимания иронии до мировоззренческого принципа. Ирония, регистрируя противоречия во всем без остатка, как в сфере реального, так и идеального помогает возвыситься над ними. Ф. Шлегель проводит весьма смелую параллель, говоря, что «ирония — внешняя форма парадокса». В этой мысли подчеркивается когнитивная сторона механизма иронии. Ирония диалектична по своей природе, что в значительной степени способствует ее реализации как компенсаторно-защитного механизма. По меткому наблюдению Ф. Шлегеля, в иронии все должно быть шуткой и все должно быть всерьез, все простодушно откровенным и все глубоко притворным. Согласно Ф. Шлегелю, ирония — это такое расположение духа, когда на все смотрят сквозь пальцы, бесконечно поднимаются над всем ограниченным, так же, как и над собственным искусством, добродетелью или гениальностью.

Шиллер считал, что ирония доступна не только литературе, но и другим видам искусства (скульптуре, живописи, музыке). В настоящее время этот ряд вполне правомерно может быть расширен за счет изобразительных средств кино и телевидения.

Активность иронии романтизма (конец ХVIII до середины XIX) проявляет себя в движении к внутреннему миру вследствие и ради определенного отношения к внешнему миру. При этом компенсаторный механизм иронии реализуется через утверждение мечты, внутренней свободы и полноты жизни личности, того, что человек утрачивает в действительности. Ф. Шлегель, выделяя свободу в романтической иронии, называет ее сократовской, подчеркивая ощущение личности превосходства над жизнью. Но в иронии Сократа отсутствует «умственное», внутреннее восполнение действительной жизни, его ирония лишь удерживает от ложных суждений. Романтическая ирония как протест отличается и от иронии Вольтера, сосредоточенной прежде всего на «бичевании пороков общества». Ирония романтиков направлена на обретение личностью себя посредством разрешения внутриличностных противоречий.

Блестящее исследование по иронии проведено выдающимся отечественным психологом С.Л. Рубинштейном. Описывая механизм иронии, ученый подчеркивает, что она «расщепляет то единство, из которого исходит юмор. Она (ирония) противопоставляет положительное отрицательному, идеал — действительности, возвышенное — смешному, бесконечное — конечному. … Ирония разит несовершенства мира с позиций возвышающегося над ними идеала» (9).

Рассматривая коммуникативную функцию иронии, Честерфилд подчеркивает, что при использовании данного приема остроумия человек говорит прямо противоположное тому, что думает. В письме к сыну Филиппу Стенхопу (1732–1768) от 15 июля 1739 года Честерфилд писал: «… помни, что всякая похвала, если она не заслужена, становится жесткой насмешкой и даже больше того — оскорблением и всего нагляднее обличает людские пороки и безрассудства».

Принято выделять несколько родов иронии как характерных способов передачи имплицитного содержания действительности в различных коммуникативных модальностях: это учтивая насмешка, реализующаяся посредством способов создания комического эффекта астеизма, аттической соли, панегирика; злобной насмешки (диасирма); жестокой насмешки (сарказма); подражания (мимезиса); миловидного притворства (хариентизма); приписывания черт (халеазма); вербализации умолчания (паралепсиса). А также, антифазиса, приема остроумия, когда слова или выражения употребляются в их противоположном значении.