Развитие креативности, или Дюжина приемов остроумия

Так, коммуникативная модальность астеизма состоит в том, что под видом похвалы скрывается учтивая насмешка, или, наоборот, под видом насмешки подразумевается похвала. Например, выражение М. Пруста: «Оставим красивых женщин людям без воображения». Или же описание своего обращения к всевышнему И. Губермана: «Я Богу докучаю неспроста/ и просьбу не считаю святотатством;/ тюрьмой уже меня Ты испытал,/ попробуй испытать меня богатством». К приему «астеизм» обращаются многие пис атели с различными целями. Так, максимы Ларошфуко вносят иронические коррективы в трактовку образа героической личности античных трагедий. Так, например Корнель восхищается героем, обуздавшим свои страсти, а Ларошфуко иронически подчеркивает, что не люди настолько сильны, чтобы владеть своими страстями, а страсти эти слишком слабы. Ироническая рефлексия позволяет осмыслить любое явление с противоположных сторон, что способствует получению более объективной оценки. Эту мысль неоднократно подчеркивал Гете в письмах и дневниковых записях, говоря о том, что иронический взгляд на жизнь ведет к объективному и трезвому осмыслению человеком своих поступков. Аналогичным образом действует ирония Вольтера. Большая часть острот Вольтера построена на иронии, как отмечает Л. Каган (6). Ирония используется в качестве комического контраста как прием разоблачения нелепости господствующих порядков с логической стороны. Примером тонкой, образной остроты, свойственной древнегреческим жителям Аттики, получившей переносное значение «аттической соли», являются слова И. Губермана: «Я люблю, когда слов бахрома/ Золотится на мыслях тугих,/ А молчание — признак ума,/ Если признаков нету других». Великим мастером иронии, без сомнения является Ф. Ницше. Судите сами: «Кто честно относится к людям, тот все еще скупится своей вежливостью». Чем тоньше ирония, чем глубже она спрятана, тем сильнее ее воздействие на личность, тем большее удовольствие возникает при осознании скрытого подтекста.

Коммуникативная функция диасирма характеризуется самой злобной насмешкой на счет какого-либо лица. Это проявляется в различных типах коммуникативного контекста. Ф. Геккер писал, что ирония освещает глубокие тайники человеческих характеров. При этом он особо подчеркивает, что иронии присущ двоякий смысл: буквальный и срытый, чем глубже спрятан скрытый смысл, тем злее ирония. Наиболее ярко ирония проявляется в сфере межличностных отношений, выполняя коммуникативно-полемические функции. Особый психологический контекст иронии проявляется в специфических правилах взаимоотношений собеседников, основанных на совместном прошлом опыте общения и деятельности, понятных только им. Так, например, Генрих IY, король французский, спорил с испанским посланником, сказав с гневом: «Я дойду до Мадрида». «Для чего же так, Ваше величество», — возразил хладнокровно посланник, «Франциск I также был в Мадриде». Через этот диасирм посланник напомнил о заточении Франциска I в Испании и дал понять, что с Генрихом это тоже может произойти. Или, варианты, вышедшие из под пера В.Вишневского: «Я в душу вам?.. Но я же не доплюну!.. Такой бы и от Вас не отказался…».

Особый род иронии как жестокой насмешки — сарказм (от греч. — срывать мясо с костей, выражение, употребляющееся в отношении голодных собак). Коммуникативный прием остроумия тем более жестокий, что употребляется в том случае, когда осмеянное лицо бывает не в состоянии мстить за себя. Сарказм отличается от иронии большей едкостью и мрачностью, хотя способ создания комического эффекта остается тем же. Так, Фридрих Великий, король Пруссии, обращаясь к солдатам, бегущим с поля битвы под Колином в 1757 г. сказал: «Канальи, вы что, хотите жить вечно?» Отличительной коммуникативной чертой сарказма является также и то, что при использовании данной разновидности иронии происходит не только усиление контраста выражаемого и подразумеваемого, но и немедленное обнажение подразумеваемого. Так, как это сделал с высочайшей степенью мастерства Н. Некрасов: «Ты уснешь, окружен попеченьем/ Дорогой и любимой семьи/ Ждущей смерти твоей с нетерпеньем».

Об эффективном воздействии иронического приема остроумия «сарказм» в процессе полемических дискуссий писали многие выдающиеся личности. Так, классики марксизма подчеркивали, что силу и выразительность речи придает преимущественное использование иронии, насмешки, сарказма, «которые уязвляют противника больше, чем самые грубые слова возмущения» (7). Подчеркивая значение употребления сарказма в речевой коммуникации, А.В. Луначарский (6) писал, что «сарказм заключается в том, чтобы унизить противника, путем превращения того, что он считает серьезным, в ничтожное … Когда такой, вольтеровского типа, смех направляется на то, что было окружено фимиамом, — действие смеха оказывается настолько сильным, что вряд ли с ним может сравниться другое полемическое оружие».