Для ребенка главным авторитетом, источником информации и эмоциональной поддержки, как правило, бывают родители и другие взрослые. При этом воспринимает он, ребенок, взрослых как друзей далеко не всегда. Для этого должна существовать ситуация, которую мы можем обозначить как «безусловное доверие» – понимание того, что этот человек не сделает больно, не обидит; в ряде случаев фактором такого доверия выступает и степень знакомства: «Я эту тетеньку давно знаю, это тетя Маша, наша соседка со второго этажа. Мы с ней дружим: здороваемся, разговариваем, и еще она меня всегда конфетами угощает…» (из разговора с мальчиком четырех лет), однако для детей и подростков этот последний фактор далеко не всегда первоочереден и в принципе значим. Гораздо важнее понимание того, что друг-взрослый – это тот, кто не будет «обижать, смеяться надо мной, кому я могу что-нибудь рассказать, ну… такое, чего я даже маме и папе не всегда рассказываю…» (Лена, семь лет).
Младшие дети еще принимают различие двух миров – детского и взрослого – и неравноправность отношений между этими мирами как нечто естественное, само собой разумеющееся. Однако вырастая, ребенок разрывает пуповину прежних отношений, основанных на зависимости от взрослых, переоценивает и перестраивает их, включая в новую, более сложную систему, в которой сам он претендует на самостоятельную и центральную роль. Его новая ориентация – на сверстников – резко усиливается в переходном возрасте.
Подростковая дружба играет значительную роль в развитии личности благодаря приобретаемому опыту. Она является подготовкой к взрослой дружбе, более разумной, основанной на взаимном уважении и доверии, которая при этом поддерживается и словно озаряется совместными воспоминаниями о пылкой юности. Подростковой дружбе даже приписывают заслугу первого проявления чувства альтруизма. Она действительно заставляет индивида выйти из границ собственного «Я» и является школой преданности.
Начиная разговор о дружбе в подростковом возрасте, прежде всего необходимо отметить, что, с одной стороны, ориентир на некую идеальность общения, детскую модель – «не обидит», «выслушает», «не будет смеяться» – сохраняется, но с другой – само содержание понятий «доверие», «привязанность» и др. существенно меняется и многократно усложняется, что для самих подростков представляет немалую сложность, так как противоречие в понимании и осознании чего-либо, попытка определить простыми словами сложное переживание практически всегда приводят к внутриличностному конфликту.
Итак, с одной стороны, подросток уже не хочет считать себя ребенком, он все больше ориентируется на взрослые нормы и критерии. Вместе с тем, дабы обеспечить себе автономию от старших, он всячески подчеркивает свои возрастно-групповые отличия, считая себя представителем особого, не детского и не взрослого, но «третьего мира». Хотя ощущение групповой принадлежности психологически очень важно для подростка, жесткая конформность неформальных групп то и дело приходит в противоречие с потребностью сознавать и чувствовать себя индивидуальностью.
Отдельным важным моментом является ситуация, связанная с формированием так называемых подростковых социальных реакций, в частности одной из важнейших среди них – реакции группирования со сверстниками. В этой связи важно отметить развитие специфической конфликтности в понимании категорий «я» и «мы». Конфликт, помимо много другого, о чем пойдет речь ниже, состоит в одновременном желании максимально усилить значение и того и другого понятия.
Развивая «Мы-идеи», американский психолог Г. Левинджер предложил формальную модель цикла личного отношения, состоящего из пяти фаз:
1. Аттракция (привлекательность, эмоционально позитивная реакция, положенная на точку пересечения в социальном пространстве), предшествующая зарождению отношения.
2. Период формирования отношения.
3. Продолжение отношения, означающее: а) либо его рост и укрепление; б) либо поддержание достигнутого уровня; в) либо снижение уровня и устойчивости.
4. Ослабление или ухудшение отношения.
5. Прекращение отношения в результате смерти одного из партнеров или разрыва.