Развод

— Зачем ты пришла?! — Руслан лежал в кровати рядом с окном и даже издалека мне было видно испарину на лбу, такая выступает, когда волнение или больно, и как обычно, он не дал мне ответить на вопрос. — Убирайся давай! Мне не нужна твоя жалость и что там ещё инвалидам полагается... — последнее он процедил сквозь зубы, со знакомой мне злостью. 

— То есть ты решил, что я сюда из-за жалости пришла? 

Он ничего не ответил, а я нацелилась на кресло, стоящее в углу прямо напротив кровати.

Подошла туда и уверенно села, хотя уверенности во мне не было никакой. Напомнило тот ужин в ресторане, когда я уверенно трясла с Руслана миллион, не имея никакой надежды, что он мне его даст. Но получилось же! Вот так опираясь на свой опыт, я попыталась вновь разыграть ту же схему. Руслан ничего не мог сделать. 

Ему было тяжело встать и выгнать меня он не мог, но очень хотел, чтоб я ушла, он отвернулся, чтобы я на него не смотрела.

— Веронику видел? — я решила начать разговор, пожалуй, с единственной той, что нас сейчас крепко связывала. 

Руслан сделал немалое усилие чтоб повернуть голову в мою сторону и вновь посмотреть на меня. 

— Да, на фото. Красивая, глаза твои и... — он наверняка хотел сказать что-то про то, что она ни в чём не будет нуждаться, но я его перебила в его манере.

— Ей нужен отец. 

— Да брось! Я ей не отец! Какой с меня отец?! — Руслан засмеялся очень нехорошо так, что у меня внутри всё похолодело, а он отсмеялся и продолжил, — Я даже встать без чужой помощи не могу. Жили же вы без меня всё это время, вот и дальше живите. Денег, алименты там, всё дам, а ты уходи! —  он начал повышать голос, — Где гордость твоя? Я ж об тебя ноги вытирал, я такое дерьмо, а ты пришла? Добренькая ты наша. Жертвенная Тася. Все эти встречи из-за сраного чувства долга мне не нужны, жалость твоя мне не нужна! Поняла?! Вон пошла! — у Руслана аж вены вздулись на лице, покраснел весь, а меня затрясло от злости и обиды, я была готова встать и уйти, но дала маленький шанс нам обоим.

Сделала скидку.

Я встала с кресла и на ватных ногах дошла до Руслана. В его глазах полопались капилляры, это было страшно, но страшней всего было услышать не тот ответ на свой вопрос. Так я задумала, что это будет последняя моя попытка, и плевать на то, что ему больно, он же разумный человек, а не кусок безвольного мяса. Должен думать, что говорит.

— Я люблю тебя. Всегда любила. — это признание, не глядя Руслану в глаза, потому что сил на это не  было,  далось легче, чем последующий вопрос, ведь задав его, я не была уверена в ответе Руслана, но понимала, обратного уже не будет, что бы он не сказал. — Так... мне вон пойти? — я смотрела на его руку, моя была рядом, он бы смог дотянуться, если бы захотел, но он этого не сделал и не ответил ничего.

Уже хотела уйти, но решилась взглянуть Руслану в глаза напоследок. А их не было видно, он зажмурился, весь сжался, а в уголках глаз блестели слёзы. Только я, зная Руслана, могла их расценить, как ответ «нет».

Руслан

Долго же я держался, не желая вешать на Тасю себя, как обузу, после своего скотского к ней отношения, но всему есть предел. После Тасиного признания в момент, когда я её жестоко и бессовестно гнал от себя, не смог ничего сказать, и разревелся как девчонка сопливая. Сам себе был противен, жалким стал и Тася всё это видит и слышит ещё и в любви признаётся. Но даже в моём состоянии было бы полным идиотизмом и дальше отказываться от неё. Я ведь хотел вернуть Тасю и сделал бы это сразу же, если б не эта глупая авария и моё состояние. 

Пока я пытался собраться и подавить слёзы, она всё ждала ответа, но уже вложила свою ладошку в мою руку. 

Сжал крепко вместо всякого ответа, так как говорить не мог, но уже не хотел, чтоб Тася моё молчание расценила по-своему и ушла. 

— Ты сильный, ты справишься. — прошептала на ухо, а от её близости и тепла, аромата ванили, вновь в жар бросило. 

На этот раз ощутимо, хотя уже этого не замечал. Ощущение что я горю стало обычным делом. От воспоминаний как издевался над Тасей, и о тех словах, что сказал ей про ребёнка. Я их так и не вспомнил, вообще не мог вспомнить разговора о детях, я о них и не думал даже пока мы были вместе. Не помнил, но горел, думая об этом, особенно когда заявлялась сестра и с садистским удовольствием посыпала солью больное место. Совала под нос фотографии и видео с Вероникой, заставляя меня сгорать заживо. Мне было стыдно, мне было жаль потраченного времени, и я решил, что такой отец, как я, ей нахрен не упал.

Я считал себя слабым и понимал, что сдался. Всё, так и было до Тасиных слов о том, что сильный и справлюсь. Только она рядом, её слова, её ладошка, зажатая в моей руке, то, как она, присев на край кровати наклонилась и уткнулась лицом в мою шею хотя ей было совсем неудобно. Только всё это заставило поверить. Захотеть быть сильным и справиться. Только для начала я должен был попросить прощения у своей Искорки. 

Моя! Уж после её признания я в этом не сомневался, как и не собирался её теперь глупо гнать и отпускать от себя.